– Что, простите? – на понял рыжий.
– Проехали. А вернее проплыли. Переводи дальше. Как он выглядит?
– Некрупный такой, – англичанин поднял руку на уровне своей груди, – вы его сразу узнаете. Он лысый, – дрыщ посмотрел на Холода, – не как вы. У него на затылке татуировка – китайский символ «инь и ян», и много сережек в ушах. Слишком много. Работает он где-то в газете. Часто бывает на митингах в Гайд парке. То ли репортер, то л фотограф. Больше я ничего не знаю, – англичанин развел руками, – вы отвезете меня в полицию?
– Сам дойдешь, если совесть мучает, – усмехнулся Холод.
– Я понимаю, что наркотики – плохо, – словно оправдываясь, попытался сказать англичанин. Но это единственный способ добиться чего-то в политике. Я же обычный человек. Я даже не из Лондона.
– Запомни, политик. Неважно, где живет человек, – посмотрел на него Холод, – у каждого по-любому своя жизнь. Важно не где, а как и с кем он ее проживет. Вот будешь наркотики искать, – Холод огляделся по сторонам и поднял за руль велосипед Виталика, – я твой нос засуну между спицами и педальки крутану. Нос и отвалится. Ты же знаешь, кто мы?
– Русские, – кивнул тот, – мафия, КГБ… Вы работаете тихо. Березовский, Литвиненко… Полоний.
– Точно, полоний, – улыбнулся Холод, – это вам не детей у арабов отнимать. Давай, проваливай отсюда. Холод выпустил «пленника». Тот, не оглядываясь, побежал о лестнице.
– Чего ты ему н врезал? – Кирилл посмотрел на Холода.
– А зачем? Он – политик. Все политкорректно решено путем переговоров, – Холод рассмеялся.
2 глава - 7
Лондон. Бейкер Стрит. Осень 2015 года.
– Вот смотрите, – Тея подвела Кирилла и Холода к ноутбуку, – пока вы тут в шпиона играли, мы с Доцентов вот что выяснили. Во-первых, на счет этого вещества. Скажем так, это газ. Кристаллы попадают в воду, но не распадаются, а образуют летучий пар, который попадает в воздух. Конечно, в воде остаются какие-то частицы, но они не смертельны, хотя ими и можно отравиться, причем довольно серьезно. Этот пар попадает в легкие. Но самое интересное – его следы почти невозможно обнаружить. Это уже не тот препарат, что был при пожаре.
– Больше похож на зарин, – вмешался Доцент, – у этого вещества нервно-паралитическое действие.
– Что, трясучка хватает, как хапнешь? – рассмеялся Кирилл.
– Вроде того, – улыбнулся Доцент, – вначале начинают течь сопли, сужаются зрачки, грудь закладывает, затрудняется дыхание, начинают обильно течь слюни. А дальше человек начинает биться в конвульсиях, уже себя не контролируя, с моче- и каловыделением.
– Ни херовый брейк-данс, – Холод поскреб в побритом подбородке, а Доцент продолжил:
– В итоге человек впадает в кому, задыхается от судорожных спазмов, и у него останавливается сердце.
– А теперь главное, – Тея встала из-за стола, – помимо вещества, похожего на зарин, в нашем коктейле присутствуют и инородные соединения, сходные с некоторыми видами вирусов. Пока удалось разглядеть молекулы «птичьего гриппа» и «Вирус Западного Нила»… В ничтожном количестве, так как по сути наше вещество носит экспериментальный характер.
– В смысле экспериментальный? – не понял Холод.
– Это типа если зарин не добьет, то вирусы доканают, – похлопал его по плечу Кирилл.
– Именно так, – закончила Тея, – а теперь по имеющейся от вас инфы, которую мы сопоставили со стихотворением Ромео. Напомню третье четверостишье, – Тея взяла листок и прочитала:
«Ромео потерял свою мечту
Средь говорливых ртов в Свободы парке,
Пускай всех тех, кто сеет суету,
Убьют цветы в пустых газетных замках».
Про говорливые рты понятно. Это те, кто любит много говорить, и чаще всего ни о чем, занимаясь демагогией.
– Это понятно. Опять что ли политики? – усмехнулся Холод.
– Нет. Подсказку нам дало словосочетание «Свободы парк». Он же Гайд парк, – пояснил Доцент.
– Это королевский парк в центре Лондона, – добавила Тея, – традиционное место политических митингов, праздников и гуляний.
– И рыжий это сказал, – Холод посмотрел на Кирилла, – что этот Голландец там любит бывать. Только не пойму, почему он Голландец.