– Пятьсот экземпляров, – еврей снова загробастал деньги.
– А кто ее печатает? – Кирилл положил на стол еще две купюры по сто фунтов.
Еврей накрыл деньги рукой и ответил:
– Два идиота. Один буддист с татуировкой на голове, а второй какой-то индус с бешенными глазами. Платят мне пятьсот фунтов. Запираются на ночь в типографии и сами печатают весь тираж.
Кирилл достал кожаное портмоне и отсчитал оттуда тысячу британских денег:
– Я хочу выкупить весь тираж.
За ним утром придут распространители, – замялся еврей, но Кирилл доставал еще пятьсот фунтов, – я хочу, чтобы вы напечатали такой же тираж и отдали им. А этот отнесли в мою машину.
Еврей кивнул и поднес трубку старинного телефона к уху. В комнате появились двое рабочих в комбинезонах и принесли стопки со свежими номера «Цветочного замка», где каждый экземпляр был упакован в отдельный целлофановый пакет с презервативом внутри.
3 глава - 5
Лондон. Маленькая Венеция. Осень 2015 года.
Доцент и Холод наблюдали из машины, как к баркасу подъехал нужный им Голландец. Подозрительно оглядевшись по сторонам, коротышка слез с велосипеда и спустился на палубу своего плав средства. В иллюминаторе каюты загорелся свет. Холод с Доцентом вышли из машины и спрятались в желтых кустах, опоясывающих канал.
* * *
Голландец достал из кармана телефон:
– Да, Раджив, это я. Нам надо сваливать. Ты давай там, у себя, а я в Ирландию попробую вырваться, – он открыл шкаф и вытащил оттуда несколько пачек евро, тщательно завернутых в целлофан, – не получилось у нас с Темзой ничего. Надо отсидеться. Да… Тираж я заказал. Но после этого нас точно будут искать, – он открыл холодильник и достал из морозилки еще несколько пачек евро и бросил в сумку, – и от номера этого избавься. Боюсь, Аббас мог взболтнуть лишнего. Да, – Голландец поморщился, – скорее всего полиция. Я возьму запасной телефон. На него и позвонишь. Перед этим отправь сообщение с любого другого телефона. Все. Давай.
Голландец закинул сумку на плечо, вышел из рубки и схватил велосипед. Он увидел две фигуры, стоящие на трапе, соединяющем баркас с пристань. Недолго думая, Голландец запустил в Доцента велосипедом и рванул к корме своего суденышка. Повернувшись, он увидел бегущего за ним Холода, и, не секунду задумавшись, прыгнул в холодную воду. Но долететь до нее не успел – весло баркаса с размаху опустилось на его голову. От полученного удара он вырубился и пришел в себя только тогда, когда две пары рук тащили его на баркас.
Отряхнув Голландца от тины и ряски, Холод и Доцент затолкали Голландца в каюту. Пока Доцент потирал шишку, полученную от встречи с велосипедом, Холод усадил Голландца на табуретку мокрой задницей возле огромного иллюминатора, и зажег свет.
– На кого вы работаете? На кого ты работаешь? Доцент, переводи, – Холод обернулся.
Голландец отрицательно закачал головой, отказываясь говорить.
– Выйди-ка, Доцент, – Холод посмотрел на своего друга.
Доцент вышел, а Холод подошел к плите и взял две железные лопатки для переворачивания мяса. Он включил электрическую плитку, стоящую на столе. Сначала покраснела спираль плитки, потом положенные на нее Холодом лопатки. Зашипев, лопатки прилипли к лысой голове Голландца. Он заверещал и, мотая головой, пролепетал, что будет «спик».
Холод открыл дверь и пустил Доцента с мокрой сумкой Голландца в руках, которую тот выловил в канале:
– Тут деньги, – он посмотрел на Холода.
– Да ладно, какие деньги? Ту человек «спикать» хочет.
Доцент закинул сумку на плечо и, мельком взглянув на красные отпечатки на голове Голландца, от которых, казалось, до сих пор шел пар, стал задавать вопросы Холода и переводить на них ответу Голландцу:
– На кого ты работаешь?
– Ни на кого. Вернее, Раджив знает, – Голландец закачал головой.
– Раджив – это студент медик? – спросил Холод. Голландец кивнул:
– Он делает наркоту. У него есть человек, который поставляет все необходимые исходные материалы, а я просто ее продаю и помогаю нашей арабской общине. А того, кто нам это все дает, знает только Раджив.