4 глава - 3
Лондон. Окрестности заброшенной электростанции «Баттерси». Осень, 2015 года.
Холод еще раз через бинокль оглядел огромную стройку, в которую была превращена электростанция. Все ее четыре гигантских трубы опутывали строительные леса. Огромный забор, окружающий постройки, украшали гигантские баннеры, что-то рассказывающие о славном прошлом и великом будущем.
Повесив бинокль на шею, Холод запрыгнул в фургон, взятый у афганцев с рынка. Тея налила из термоса кофе. Он подержал в руках стальную чашку, согревая пальцы, и только потом сделал глоток.
– Пока ничего не видно, – он посмотрел на нее, – никаких свиней. Внутри только люди копошаться. Может все это не так? Может мы опять что-то не додумали? Или наоборот слишком перемудрили.
– Нет, – Тея уверенно покачала головой, – прошлой ночью Доцент его здесь видел. Наверняка они просто чего-то ждут. Я думаю, этих свиней. Наверняка они заражали их где-то в другом месте, а сюда просто привезут. У нихх должна быть какая-то лаборатория…
– Слушай, – Холод посмотрел на Тею, – а может он на кого-то работает, как твой братец? – он протянул ей пустую крышку-чашку от термоса и Тея установила ее на место.
Секунду подумав, она ответила:
– Нет… Безумные гении одиноки. Мой брат – не безумный гений. Я же тебе рассказывала про альбом. Он помнит о своем прошлом.
– Поэтому вы с Кириллом оказались здесь? – усмехнулся Холод и закурил.
– Мы оказались здесь по другой причине, – серьезно ответила она, – я пока не знаю, по какой, но, думаю, скоро мы найдем все ответы. Знаешь, у меня такое впечатление, что брат разыграл эту партию по заранее написанному кем-то сценарию. И несчастливого финала в нем точно не будет.
– То есть ты веришь, что все закончится? – он затянулся сигаретой, – я тоже раньше так думал, что в конце всегда будет хороший финал. Но с твоим братом так не получилось.
– Знаешь, я своего брата никогда не защищала и защищать не буду, но ответь мне на один вопрос – почему он тогда тебя не убил? Тогда, когда вас задержали с Василичем?
– Для меня это тоже загадка, – он открыл окно фургона и выбросил туда окурок, – но больше всего меня волновал другой вопрос – почему он так легко дал убить себя. Знаешь, – Холод поморщился, – с того момента, как я протрезвел, у меня всегда было чувство, что я убил не его, – Холод пошевелил пальцами, – у меня вспыхнула ненависть, когда я увидел его. Но когда рука коснулась шеи, я не увидел в глазах ни страха, ни раскаянья… Я увидел безразличие. И не потому, что он был пьян. Он напоминал заплывшего жиром поросенка, который ждал, что в него воткнут нож и потом разделают на колбасы. Наум слишком много сделал для того, чтобы так глупо не сдохнуть. Он этого не заслужил.
– Вот и Вова тоже говорил, – согласилась Тея, а Холод продолжил:
– Понимаешь, он делал все четко. Шел к какой-то определенной цели… И тут остановился и сказал: «Убивайте меня». Поэтому я ни капли не удивлен, что вместо него был другой человек.
– А что ты думаешь про эту вербовку? Только серьезно, – Тея посмотрела на Холода.
– Ну что скажу? Я сталкивался с таким. Не надо было тогда убивать того, кто на телефон Наума позвонил. Как там его… полковник. Он наверняка что-то знал. А на счет вербовки? Знаешь, – Холод скривил лицо, – в этом мире все настолько все запутано и связано, что, как говорят японцы, дергая за хвост, ты достаешь из норы змеиную голову. Да, в девяностые все существовало не просто так. Во всем этом был смысл, Мы были просто слишком наивны, чтобы его понять, поэтому мне повезло, что я выжил. А может и не повезло даже… Я теперь ничего не понимаю. Чувствую только одно – я живу не своей жизнью.
Тея испуганно посмотрела на него, но он поспешил ее успокоить:
– Нет, ты – моя жизнь. Марк. Друзья… Ну ты поняла. А есть другая жизнь, которая у меня во сне, но я никогда не помню этот сон. Я как лунатик.