Невысокое трехэтажное здание издалека напоминало три золотых слитка, сверкающих на солнце. На первом этаже- «слитке» находился «Зал Очищения». На втором «Пещера Милосердия». Третий этаж слиток почему-то назывался «Вершина Пустоты».
А дальше начались бесконечные храмы. Где-то на пятом, Тея поняла, что они отличаются только названиями – «Храм Дождя», «Храм Света», «Храм Солнца» …
Увидев небольшое разочарование Теи, которая устала наблюдать японцев, бросающих мелочь в емкости для подаяния, как баскетболисты мяч в корзину, Холод повел ее в самое загадочное место Киото древний замок «Генко-ан», известный своими пугающими многих кровавыми потолками. Пока Тея внимательно изучала деревянные стены и потолки замка, украшенные кровавыми отпечатками рук и ног, Холод рассказал ей страшную легенду.
«Несколько столетий назад во время осады Киотского замка Фушими, триста семьдесят два бойца во главе с самураем Торией Мотоада, чтобы не сдаться врагу, поджегшему замок, совершили в одном из его залов ритуальное харакири «сеппуку». После пожара, сгоревший дотла замок, снесли, а в честь погибших героев доски из чудом уцелевшего зала использовали при строительстве других Киотских домов и замков, считая, что тени воинов будут охранять покой живущих там».
Тея по-другому посмотрела на красные отпечатки на стенах и потолке и немного испугалась. Холод успокоил ее, отведя в знаменитый зал Киотского релакса, где она полчаса вместе со счастливыми японцами всего за десять баксов гладила знаменитых бенгальских котов.
После этого они поехали к каменистым берегам Киотской речке Камо, где, несмотря на поздний вечер, было огромное количество японцев. Сидя на камнях, они любовались плавающими в кристально чистой для большого города воде, карпами.
Чуть поодаль сидели рыбаки, которых интересовали не разноцветные карпы, а какие-то больше похожие на мальков рыбешки. Вытащив такую мелочь наружу, они радостно целовали ее в живот, кричали, показывали ее своим коллегам, потрясали удочкой, а потом отпускали в воду.
Поглядев на них, Тея поняла, что очень хочет есть, и готова проглотить даже полено тунца, которое Холод припер домой с того ужасного рынка.
Холод повез ее в небольшой уютный ресторанчик, приклеенный к краю горы. Несмотря на довольно холодную погоду, большинство посетителей сидело на открытой веранде. Холод с Теей не стали рисковать и вошли в уютный, чистенький зал, где их встретил сам хозяин заведения – седой улыбчивый японец в поварском колпаке. Поприветствовав гостей, он для начала повел их на кухню, где прямо на глазах у Теи разделал огромный кусок мраморной говядины, превратив его в два аккуратных бифштекса, которые тут же поджарил на ярко пылающей жаровне, встроенной прямо в гранитный стол. Общаясь с Холодом, он сыпал на объятое огнем мясо какие-то специи и поливал соусами. Когда мясо покрылось очаровательной шипящей корочкой, он подозвал своего помощника и попросил проводить Тею и Холода к их, похожему на журнальный, столику. Присев на колени, Тея оглядела зал с бумажными стенами, украшенными многочисленными иероглифами, которые, как по секрету сообщил ей Холод, служат для поднятия аппетита.
Появился официант с двумя тарелками знаменитой киотской говядины «кобе». Тея вонзила в кусок мяса вначале двузубую вилку и отрезала ножом маленький кусочек. Во рту появился вкус чего-то неожиданного – мягких сливок, цветущих, душистых трав и настоящего костра. Холод подмигнул ей и стал разрезать свой бифштекс. Запив бифштекс ароматным японским синим порошковым чаем, они вышли из ресторана. На улице уже совсем стемнело.
Город окутали сумерки. Вместе с темнотой с улиц города исчезли люди. Но Киото не умер до утра. Он впал в полудрему. Вместо неоновых витрин, возле каждого дома зажглись знаменитые городские фонари.
Холод и Тея пошли по его мощеным улочкам, взявшись за руки, в полной тишине, которую изредка нарушали местные, размалеванные, как актрисы провинциального театра, гейши-гейко, стучащие по мостовым деревянными каблуками. Они спешили на работу, туда, где зажигались красные фонари…
– Это что, проститутки? – Тея посмотрела на Холода.
– Нет, – он покачал головой, – у японцев есть три женщины. Для дела – рожать и готовить – жена. Для тела – китайская шлюха. А для души – гейша, – он подмигнул Тее и вежливо поклонился японке с напудренным белым лицом и волосами, собранными в клубок, очень похожей на миниатюрную фарфоровую куклу, завернутую в дорогую одежду. Та улыбнулась ярко накрашенными алыми губами и кивнула в ответ, прикрыв лицо разноцветным веером.