А Холод тем временем продолжал показывать ей Киото. Они побывали в храме «Покоящегося Дракона Рёан-дзи» и его знаменитом саду камней. Это была небольшая площадка, огороженная глиняной стеной, внутри которой располагалось пятнадцать камней, разбитых на пять групп, очень похожих на причудливые грибы, растущих прямо из белого гравия, который грабли монахов расчертили на тонкие линии, придав им вид мягкой речной ряби. Со стороны камни напомнили Тее то ли пять горных вершин, взлетевших с заснеженной равнины прямо в небо, то ли пять айсбергов, торчащих прямо посреди Северно-Ледовитого океана.
Разглядывая их, Тея поняла, что с какой бы точки она на них не смотрела, она видела всего четырнадцать из пятнадцати камней. Минут двадцать она ходила по смотровой площадке и пыталась разгадать загадку каменного сада, пока Холод не отвлек ее на любимую японскую забаву – омикудзи – гадание на деревянных палочках.
Отдав монету монаху, Тея вытащила из деревянного стакана обычную палочку для еды, на которой красовался иероглиф. Вместе с Холодом они подошли к ящику желаний, похожему на комод с многочисленными маленькими ящичками. Выбрав ящичек с похожим иероглифом, Тея вытащила бумажную ленту с иероглифами. Полный расклад по любви, бизнесу и здоровью ее вполне устроил, и она не стала привязывать бумажку к дереву возле храма, как делали многие японцы, недовольные предсказаниями.
Тея с Холодом побывали в храме Киемидзу-дэра. Там Холод продемонстрировал ей главную реликвию этого священного для многих японцев места – дзисю – камни любви. Они оказались обычными валунами, между которыми с закрытыми глазами бродили японцы, согласно приданию, пытаясь пройти путь любви от одного булыжнику к другому. Многие падали и смеялись.
Вечерами они отправлялись в кварталы Гион и Понтотё. В Гионе все было просто и по-японски предсказуемо – вино, женщины и караоке. Но зато здесь сохранились старинные дома матия, накрытые уютными черепичными крышами, и небольшие чайные домики отяя, из которых, словно струйки дыма, выплывали разные ароматы священного для японцев напитка.
Несмотря на то, что Гион считался кварталом гейш, за все время пребывания здесь Холод и Тея увидели всего одну из них. Она пряталась за спинами охранников, открывавших дверь ее лимузина. Из разговоров вокруг, которые ей перевел Холод, Тея поняла, что это одна из старейших гейш Киото, о которых местные с уважением говорят: «Она стареет вместе со своими клиентами».
Зато несколько раз им попались ученицы гейш, майко, которые старались убежать на своих деревянных каблуках от настойчивых туристов с фотоаппаратами.
Понтотё оказался небольшим переулком, сползающим к реке Камо с театром кабуки и целой вереницей, превращенных в бары и бордели, домов, ко которым вели указатели – зажженные красные фонари.
На третий день Холод разбудил Тею ранним утром и повез в Национальный парк Арашияма с бамбуковым лесом и целой «Планетой обезьян» на краю Киото. Бамбуковый лес напомнил Тее гигантские удочки, которые торчали высоко вверх и под легким ветерком постукивали друг по другу с приятным звуком. Лес закончился рекой, посреди которой на одной ноге стояла цапля. Тут же ушлые местные катали туристов на деревянных лодках «нагатару», сдирая с них за полчаса такую плату, что за эти деньги можно было бы доехать на такси до Токио и обратно.
Поднявшись в гору, они оказались в обезьяньем царстве, где местные макаки разгуливали совершенно свободно, в отличие от людей, оказавшихся в смотровой клетке– загоне с решеткой. Обезьяны, очень похожие на гопников, лениво подходили к клетке, но вместо сигарет «стреляли» у туристов что-нибудь вкусненькое.
Налюбовавшись на авторитетных макак, они оказались на смотровой площадке, откуда открывался замечательный вид на древний город, сверху очень напоминающий деревню под огромными синими облаками. Там Холод и Тея от гида услышали притчу о двух лягушках, которую Холод довольно вольно перевел:
«Жили-были две лягушки. Одна в Осаке, а другая в Киото. И как-то в обоих этих городах случилась засуха. Тогда лягушка из Осаки пошла в Киота, а киотская в Осаку. И встретились они на горе. Разговорились, и выяснили, что засуха в обоих городах. А посему решили расходиться по домам. Но напоследок решили посмотреть сверху на те города, в которых не бывали. Лягушка из Осаки посмотрела на Киото, лягушка из Киото на Осаку. Развернулись и пошли домой. Только вот лягушка из Киото почему-то пришла в Осаку, а из Осаки в Киото».