– И долго мы будем ждать? – Тея положила руку на его голову, – а вдруг еще выяснится, что ты – самурай?
– Тогда ты станешь гейшей моей души, – он улыбнулся, взял из ее рук бокал, поставил на подоконник, а потом поднял ее на руки и понес в сторону спальни.
2 глава - 6
Япония. Киото. Цветение сакуры. Весна 2007 года.
Сакура зацвела в Киото везде и сразу. Белым снегом она повисла на ветках деревьев прямо посередине японской весны. Она цвела возле храмов, дворцов, домов, вдоль реки и ее многочисленных каналов. Ею любовались ото всюду – с лужаек, мостов, набережных, из окон и с балконов. Казалось, весь Киото на несколько недель погрузился в зиму. Огромные толпы японцев смешались с туристами. Одни любовались, другие фотографировали.
Холод встретился с японцем в черном в квартале Хигосияма. Из озера Бива вытекали несколько длинных запутанных каналов, на берегах которых росла цветущая японская вишня. Холод присел на каменную скамейку рядом с ним.
– Вот это место, где цветет сакура для настоящих японцев. Для всех остальных она цветет везде, и иногда это даже не сакура, а обычный персик или миндаль, – улыбнулся японец, – но людям уже давно все равно, лишь бы устроить ханами. Кстати, место, где мы сейчас находимся, называют «Тропой философа». Шестьдесят лет назад здесь любил бродить профессор киотского университета Икатаро Нисида. Любуясь цветущей вишней, он ходил по этому узкому мощеному тротуару и размышлял о смысле жизни. И иногда, – японец посмотрел на Холода, – он делал довольно странные выводы. Вот, например: «Безумие – это состояние сознания, когда сознания нет».
– В смысле? – Холод посмотрел на своего собеседника.
– Все просто, – тот развел руками, – есть сакура. Она цветет. Есть Япония, в которой цветет сакура. Это находится глубоко в сознании. Это рефлекс, который выработался вместе с древними традициями – любоваться цветением сакуры. Люди считают, что цветение – это мимолетная красота, напоминающая нам о бренности всего происходящего. Но тут же они забывают, что вместе с сакурой приходит весна, а это уже символ чего-то нового. Вот так же и безумец, – японец откинул голову назад и посмотрел на небо, – он знает, кто он, но зачем и почему он живет – его не интересует. У него есть цель – жить. Но его сознание не отягощено тем, что мы называем моралью. По сути, это ребенок, но ребенок больной.
– Мы все чем-то больны, – Холод поднял с мощеной дорожки слегка розоватый лепесток сакуры, – мир-то вокруг нас тоже не очень здоровый.
– Вот и философ сделал точно такой же вывод. В больном мире очень сложно оставаться здоровым. Смотри, – он вытащил из кармана пиджака фигурку из камня, – знаешь, что это?
– Вроде как нэцкэ, – Холод посмотрел на фигурку мальчика, сидящего рядом с собакой.
– Правильно, – японец кивнул и взял фигурку двумя пальцами, – вначале нэцкэ были просто брелоками, обычными камнями с дыркой для веревки. В традиционном японском кимоно нет карманов, и все свое жители страны восходящего солнца носили на поясе. Для этого и использовали нэцкэ. Только спустя время они стали произведениями искусства. Каждая из этих фигурок, сделанная великим мастером, имеет свою историю, притчу. «У мальчика был друг, собака. Он рос, и она росла вместе с ним. Вначале они вместе играли, потом вместе охотились. Они всегда были рядом друг с другом. А потом мальчик вырос и женился. У него появилась своя семья и то, что он не познал, находясь со своим другом-собакой – предательство. Но началось это познание с того, что он предал своего друга, собаку. И сделал выбор».
– И какой в этом смысл? – не понял Холод, – мы все вырастаем. И рано или поздно приходится предавать. Это называется «прощание с детством». Мы же не можем вечно оставаться детьми.
– В том-то и дело. Выбор, – кивнул японец, – мы выбираем между днем и ночью. Между кем-то и кем-то. И не задумываемся о том, что мы делаем этот выбор внутри себя. И каждый такой выбор – это предательство самого себя.
– Да, интересная философия, – поморщился Холод, – и таких выборов нам приходится делать миллионы.
– Миллиарды, – японец покрутил фигурку мальчика с собакой, словно рассматривая ее на солнце, – миллиарды выборов в минуту. Сколько выборов мы делаем за всю жизнь – увы, не сосчитать. А надо сделать всего один выбор, осознанный, чтобы потом не оказаться безумцем в этом безумном мире.