– А по-другому никак, – Макс развел руками, – нам также удалось установить получателя картины. Это скорее всего подставное лицо, но, я думаю, там, на месте, мы сможем выйти на того, кому она предназначалась. И времени у нас, Холод, мало. Я эту публику хорошо знаю. Раз попробуют, на два получится, а на третий ты их уже не остановишь.
– Опять «у нас», – Холод посмотрел на Макса, – не, Макс, ты, конечно, человек нормальный, и нам помог. Хотя, как помог? Вы свое дело там делали, мы свое. Просто интересы сошлись. Мне, конечно, девчонку жалко, но она жива. А те американцы… да срать на них. Грохнул он их и грохнул. Может у них там свои непонятки. Может вообще было за что. Ты-то всех делов не знаешь.
– Давай я тебе историю расскажу, – Макс достал пачку сигарет и закурил, – ловили мы года четыре назад одного кекса. Мстителем его окрестили. В принципе, – Макс посмотрел на Холода, – он братков мочил. Так, колхозного пошиба, на Псковщине. Они у него в девяностых ларек сожгли, а в нулевых магазин с автозапчастями. Ну где-то накипело у товарища, и кукундер сорвало. Стволы отпилил на охотничьем ружье, обрез соорудили пошел за правду-матушку шмалять налево и направо. Человек пять угробил. Подчистую, вместе с семьями. И деньги все выгреб. А люди там местные его чуть ли не героем сделали, типа смог человек, оказался выше закона, все по справедливости сделал.
– По-своему он прав, – Холод тоже закурил, – ну да, с семьями погорячился.
– Возможно, – Макс затянулся и выпустил табачное колечко, – только вот люди знали где он, но сдавать не хотели. Как-никак героем же сами назначили. А месяцок спустя у этой геройской медали другая сторона показалась. Банда там стала действовать. И всех, кто богатый, грабить и убивать начали. Решили двадцатилетние пацаны – если мститель сделал все правильно, то чем они хуже? И давай по богатым домам шерстить и кровь пускать. И не сильно разбирались, украл человек или заработал. Так после его пяти трупов еще двадцать образовалось. Дурной-то пример – он заразителен.
– Я понял, о чем ты, – Холод затянулся и помял пальцами сигарету, – если его не остановить, могут появиться другие. Но с чего ты решил, что он мстит? – он посмотрел на Макса.
– Мы не знаем пока, что он делает. Но если не остановить, может оказаться поздно. И тогда точно появятся другие. Так что сначала надо останавливать, а потом разбираться. Или попутно можно, – Макс улыбнулся, – так что скажешь?
– Знаешь, Макс, – Холод бросил сигарету в цинковое ведро с водой, в котором она зашипела, – по уму вообще тебя послать надо. По совести, наверное, согласиться. Но в начале Марк, теперь я… Ты же лучше меня понимаешь – оно и затянуть может. А я такой жизнью, как у тебя, жить не хочу. Мне своих кошмаров по ночам хватает. Я уже волком-одиночкой нажился.
– На, посмотри, – Макс достал фотографию, на которой миловидная женщина обнимала двух мальчишек чуть помладше Марка, – это Татьяна, моя жена. А это сыновья. Виктор и Антон. Вот это моя жизнь. А это…
Макс вытащил из внутреннего кармана фотографию Турка, прицепил ее поверх мишени, отошел на несколько шагов и расстрелял в нее обойму своего табельного ПМ. Холод, как завороженный, смотрел, как клочья бумаги разлетаются стороны.
– Не разучился, – Макс улыбнулся и продолжил, – а это, Холод, моя работа. И я научился их разделять. Как и ты, наверное, – он улыбнулся и убрал пистолет в подплечную кобуру, – решать, конечно, тебе. Ты и так нам помог. И дальше помогаешь. Приказать я тебе не могу. Попросить если только. Просто кто-то это должен сделать.
– Должен, говоришь? – Холод взял Глок, достал из кармана джинсов новую обойму и, не целясь, расколол на миллионы осколков висящую на стене горящую ярким светом лампочку, – ну давай потушим этого человека-лампочку. Значит, Прага говоришь?
2 глава - 1
Где эти башни из песка?
Нет стен теперь и потолка.
А ведь их строят на века,
На мир взирая свысока…
Прага. Май 2016 года.
Такси из Пражского аэропорта имени Вацлава Гавела на огромной скорости несло Холода и Макса в город, где по словам таксиста все было недорого, было много пива, была разрешена «трава» и было, что посмотреть. За окном машины мелькало советское наследие Праги, вынесенное подальше от центра. Видимо, чтобы оно не напоминало жителям о том времени, когда они сверяли время по Москве, все обычные пяти– и девятиэтажки были раскрашены здесь во все цвета радуги.