Петеля подошел к окну и слегка отодвинул тяжелую портьеру. На улице день. Уже сутки он не выходит на воздух. Ждать надо, на живца тебя ловить, киллер херов. Обратной дороги нет. Или он тебя, или ты его. А может это не Холод? Ведь убедительно тогда говорил Пяткин – Холода убили на Тамбовщине. Хватит, Петеля. Ты уже скоро сам себя бояться станешь. Если он мертвец – то он уже за два года в земле сгнил, пылью стал. А Пяткин говорил, что точно мертвый, мертвее не бывает. Петеля отошел от окна. «Мертвые не потеют». Он достал сигарету – и все-таки, они иногда возвращаются, потому, что очень сильно завидуют живым.
Петеля мерил комнату шагами. Мертвые живым позавидовали! А чего ему сейчас завидовать? Сидит, как крыса, носа не кажет. Сколько так может продлиться? Год, два… может вечность целую.
Он сел за дубовый письменный стол. Долго можно бегать, но от себя не убежишь. Карты на руках лажовые. Даже на небо забраться можно, но от смерти своей не уйдешь. А если не придет этот убийца? Что, он так всю жизнь прятаться будет? Душно ему здесь. Петеля расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Последний раз такую духоту он чувствовал в СИЗО Оренбурга. Тогда, в семьдесят шестом «вышак» ему светил. Но гуманный советский суд сжалился и заменил высшую меру на десять лет. Тогда Петеля себя заново родившимся почувствовал. Тогда пронесло. А сейчас пронесет? Дай то Бог. Но не в Боге здесь дело, совсем не в Боге… Это вексель, по которому надо платить. Если это Холод, то он все знает и о генерале, и о судье, и о прокуроре. Кто-то хорошенько его, Петелю, ввалил. А если знают, то все, не уйти тебе, Петеля, от этой мясорубки. Сукой ты стал. Есть, конечно, люди у тебя, вон, Желудь хотя бы, да с ним рыл десять-пятнадцать наберется, он сам их в дело ввел. Но есть и те, которые Петелю за это дело на нож поставят. Сходняк соберут и подпишут, как кутенка. Нет, к своим соваться сейчас нельзя. А мусора? Все ниточки вместе с Пяткиным в могилу ушли. Будут, конечно, менты искать, кто их генерала убил, но как всегда хрен найдут. Это они только по телеку клянутся отомстить, мол, за смерть товарища. Но если так балаболят, значит глухо, дело можно в архив сдавать. Значит все? Тупик? Петеля открыл ящик. Деньги, много денег. За них всю жизнь Петеля рубился. Деньги все решают!? А решают ли? Лежат сейчас и мазы с них никакой. Без разницы – с деньгами или без них – один черт, мандец тебе, Петеля. Да. Ломанули тебя здорово.
Петеля отодвинул стопки долларов – под ними пистолет. Он взял его в руки. Вот ОН сейчас что-то решает. Остальное фуфел, сказка. Жить вот так, на измене или…? Тут Петеля вспомнил странные слова: «Главное, вовремя уйти». Словно загипнотизированный, он вставил пистолет в рот, немного подумал, вздохнул и нажал на курок. Пуля вышла из затылка, расколов череп надвое. На висящую на стене Петели хорошо выполненную копию картины Васнецова «Демон» ярким красным салютом брызнули мозги. Стеклянные глаза тупо и мертво уставились на его людей, услышавших выстрели сразу вбежавших в комнату… «Главное, вовремя уйти».