Рашид кивком поприветствовал их. Те бросили дела и заулыбались. «Бараны тупорылые». Рашид плюхнулся в кресло и вытянул ноги в замшевых ботинках.
- Череп, плесни мне водяры стакан, замаялся!
- Ага, Рашид, щас начислю… - забулькала водка, - держи, братан, - Рашид выпил.
- Слышь, Боксер и Череп, пошли на кухню отойдем, базар есть. А вы не рыпайтесь, - он махнул рукой молдаванам.
На кухне он достал пачку «Парламента».
- Курите, пацаны. Базар не быстрый, - те выудили по сигарете, - короче, помните, нам Седой одного хлюста заказывал, Холода.
- А, это когда мусорка с воякой порешали. Помнишь, Череп?
- Ага.
- Не трендите, хорош грузить. В общем, найти его надо, опять. Завалим – десять штук баксов. Треху уже отвалили. Держите, тут по штуке на брата, - Рашид швырнул на стол две стопки, - пацан этот ушлый, Седой очень просил побыстрее. Навел на кладбище, он к кенту своему на могилку прийти должен. Там и будем пасти.
- Ништяк, - Череп зевнул, - у нас там Краб могилит. Он вычислить поможет.
- Без Краба обойдемся. Могила это - вояки, которого мы шлепнули. Холод этот из себя неприметный такой. Но глаза у него как у зомби. Так Седой говорит. Кто этот зомби, хрен его знает.
- Зомби – это мертвяк. Видак такой есть, «Зловещие мертвецы», - Боксер сплюнул в пепельницу и затушил окурок, - вон там этих зомби до жопы.
- Глаза как зомби? Навечно закрытые, что ли? – Череп заржал.
- Ну если не закрытые, то мы их закроем. Короче, все понятно, пацаны? Начать сегодня надо. «Капуста» уже заплачена.
- Какой базар, Рашид? Седого не подведем, он мужик в поряде. Сегодня мы с Черепом чурбана одного приопустим. А там и на Митинское махнем, все равно по пути, - Боксер поглядел на Черепа, - а там Краба расшурупим, он нам могилку покажет. Он там всех жильцов знает, - Боксер заржал и хлопнул по плечу Черепа, - а там мы этого кента сфотографируем. Будь спок! Зомби херов. А сейчас пошли забухаем, телки, вон, потекли уже.
Они зашли в комнату и сели за стол. «Ах, бандитская ты доля, время непутевое», - дергая гитарные струны, пробасил Александр Розенбаум. Все чокнулись. За удачу!
* * *
- Вот она, могилка друга-то твоего… - бомж указал пальцем на дубовый крест с фотографией, с которой улыбался его боевой командир, Василич. Бомж тактично отошел.
Холод подошел к могиле.
- Ну, здравствуй, командир. Вот мы и встретились. Прости, что так получилось. Подставил я тебя. Но я найду тех, кто тебя убил, отвечаю. Сейчас я свободен. Я догадываюсь, это Седой. Ты, Василич, случайно погиб, напрасно. Виноват я перед тобой сильно. Лучше бы ты меня не встречал никогда. Я для всех как проклятье. Вот ты за мои грехи и расплатился. Душу, суки, порвали, - Холод поправил ленту венка, - я часто к тебе приходить теперь буду, а сейчас до свидания, Василич.
Холод повернулся. Перед ним стояли трое мужчин. Один из них, в камуфлированной форме с капитанскими погонами и лицом в мелких розовых пятнах от ожога, спросил:
- Ты Холод?
- А какое тебе дело, ты кто такой?
- Подожди, не ершись, я Антонов Олег, мы с Василичем вместе в Фонде работали, он о тебе много рассказывал.
- Что рассказывал? Небось плохое…
- Да нет, о том, что ты солдат настоящий. Не верил, что ты бандит, - Холод удивленно взглянул на капитана.
- Что именно он рассказывал?
- Да не бойся, я в милицию не побегу. Дружили мы с Павловым по-настоящему. Секретов у нас друг от друга не было. Мы еще в Абхазии воевать начинали. Знаю, что деньги нам ты дал, Василич их брать не хотел, но верил он тебе очень. Не поверил, когда газетчики расписали, как тебя убили. «Не верю, - говорит, - Олег, не мог этот человек так просто погибнуть. Да и не отморозок он. В Чечне он полвзвода солдат спас, и меня, грешного из пекла на руках вынес». Вот так вот, Холод.
- Кто его убил?
- Вот об этом я с тобой поговорить хотел. Пойдем, у нас на входе машина стоит, там спокойнее будет.