Из приказа МВД от 08.07.2002 года:
«За мужество и героизм, проявленные при исполнении своих служебных обязанностей, наградить майора Лепехина В.Н. орденом «Мужество» посмертно».
* * *
На кладбище уныло играл оркестр. Холод издалека наблюдал за похоронами Влада. Того провожали в последний путь друзья, товарищи, и Холод видел, как бьется в истерике и убивается мать. Он сглотнул комок и двинулся в сторону гранитной мастерской.
- Кто тут начальник?
- Я, а что?
- Слушай, - Холод вытащил из кармана смятые стодолларовые купюры, - сегодня там вон милиционера хоронят. Здесь тысячи две-три, не знаю точно. Не считал. Так вот, поставь ему памятник, чтобы все ништяк было. Из гранита черного. Понял? Проверю.
- Понял, а написать-то чего?
- Напиши Влад Лепехин – Человек. Понял? Даты вон на венках прочитаешь, сам разберешь.
- Ага.
Холод вышел за ворота кладбища и сел в «БМВ». Все. И повернул ключ зажигания.
* * *
Он сидел в летнем кафе и пил пиво. Тупая тоска. Он купался в своих мыслях. Опять жизнь сыграла глупую шутку. По-бабски неумно и беспощадно. Неожиданно он почувствовал, что его кто-то давно и настойчиво дергает за рукав. Холод очнулся. Маленькая девочка с корзинкой в руках.
- Дядя, тебе собачка не нужна?
- А что, продаешь, - Холод попытался заглянуть, что там копошиться, завернутое в полотенце.
- Нет. Мне денешек не нужно. Мне его так Люся отдала, из третьего подъезда, а родители не разрешают. Папа говорит, это убийца.
- Какой убийца, он же маленький! – Холод разглядел только белое ухо и тонкий хвост.
- Вырастет – будет. Папа знает, он у меня умный. Говорит, это собака для сильных. Вы сильный?
- Наверное…
- Тогда берите, - она протянула корзинку и убежала.
Холод поставил корзинку на стол и развернул полотенце. Белый как снег щенок бультерьера.
- Его Снежок зовут, потому, что он белый и зимний, - откуда-то издалека прокричала девочка…
Эпилог
Старый заброшенный стадион эпохи уходящего социализма. Полное запустение, скелеты полуразрушенных построек. Казалось, все умерло. Лишь на бывшей арене футбольного поля царило оживление. Возбужденные крики людей, разливистый собачий лай. В центре поля толпились люди. Красные потные лица, охрипшие голоса. Собачьи бои.
Хозяева держали на руках двоих, только что закончивших бой псов. В бурых, запекшихся кровоподтеках, с высунутыми языками, с пастями, покрытыми пеной, они висели на руках хозяев. Их мощные, изуродованные тела уже не могли держаться на неестественно выгнутых лапах. Живые собачьи трупы. На песок с оскаленных пастей, обильно смешиваясь с кровью, текла слюна. Казалось, отпусти их хозяева – они тут же рухнут на арену и, хрипнув раздавленной грудью в последний раз, расстанутся со своей жизнью. Первый удар гонга. На перебитых лапах они не спеша пошли к друг к другу, покачиваясь от изнеможения, с трудом волоча себя. Они шли навстречу своей смерти. Снова гонг. Вдруг словно какая-то пружина порвалась в них. Люди за сеткой напряглись. Не чувствуя смертельной усталости, псы с исступлением бросились друг на друга, вгрызаясь в горло. Жить и умереть в борьбе. Инстинкт бойца. Они шли к этому всю свою недолгую собачью жизнь. Почувствовать этот момент. Жить, чтобы попытаться обмануть смерть. Жить вопреки.
Люди за сеткой аплодировали, у многих на глазах были слезы. Вместе со всеми аплодировал Холод.