* * *
- Ну что, Сиволобов, решили добавить свой срок? Еще два трупа, - полковник Молчанов ходил взад-вперед по своему кабинету, - ну и что скажете?
- А что говорить? Сам все знаешь…
- Интересно, что же я знаю, Сиоволобов? А знаю, что вы только пришли, нарушаете режим, совершили аналогичное преступление, за которое были осуждены, исправляться не желаете, на контакт с администрацией не идете, ведете себя агрессивно. Вот это я знаю. Как знаю и то, что за совершенное здесь преступление буду просить для вас пожизненного срока заключения.
- Не надо «горбатого лепить», начальник. Попался – отвечу. Я знаю, ты здесь, в этой игре, пешка. Есть кто за тебя все решает. Да и они уже все решили, нечего понос лить.
- Ты с кем это разговариваешь, забыл?
- Да ладно, успокойся.
- Я тебя сейчас в порошок сотру!
- Успокойтесь, Молчанов, - прозвучал знакомый металлический голос и в кабинет вошел седой представительный мужчина, - оставьте нас.
- Ну что же. Вот мы и снова встретились, Холод. Дела твои еще дохлее чем были. Снова убиваешь. Я тебе обещал ад. Это только начало. Судить тебя здесь в колонии будут и впустят в эту же зону. Убил ты людей здесь не последних. Срок у тебя будет огромный. Но до конца ты точно не досидишь, к гадалке не ходи. Или опустят или прирежут на хрен. Корешей у тебя здесь нет… Хотя, Вован, кажется. Но он на путь исправления встал. А если дернется по старой памяти и поднимется за боевого друга… Мы поможем. Ты, кстати и о нем подумай. Этот пацан тебе жизнь спас, а ты к нему с черной неблагодарностью, не в глаз, а в жопу. Вот такие дела наши скорбные. Думай.
- А о чем думать?
- О том, как дальше жить будем!
- Я понял все. Вляпался я здорово, от этого дерьма уже не отмоешься.
- Правильно мыслишь, а дальше что?
- Помнится, про шанс ты мне говорил. Вот и сейчас шепни об этом шансе тихонечко.
- Ну вот это другое дело, Холод. Знал, что не дурак ты, договоримся. Слушай… Здесь фамилии семи человек. Ты должен узнать о них все – чем живут, чем дышат… А потом убить. Срок на каждого - десять дней. Умирает последний – о тебе забывают, Холод.
- А какие гарантии?
- Никаких гарантий. Люди, ты, наверное, сам понял, какие. И с моей стороны и с твоей известные. Где я работаю, ты, наверное, уже догадался.
* * *
Снова свободен. Зимы уже как не бывало. Холод спиной почувствовал, как за ним закрываются тяжелые железные ворота. Прошлое выплюнуло его.
«Ввиду не доказанности улик, освободить из-под стражи Сиволобова М.А., пересмотрев возбужденное против него уголовное дело и признав его полностью невиновным, приостановить его уголовное преследование».
Семь человек. Трудно, но можно. Пока в Москву, а там будет видно. Холод поднялся в салон разбитого рейсового «Пазика» и протянул кондуктору 5 рублей за проезд.
3 глава
Москва… Каждый раз Холод испытывал трепет, возвращаясь сюда. Город больших надежд и разбитой мечты. Каждый день на перроны его вокзалов становились тысячи искателей лучшей жизни. Где они сейчас? Одни горбатятся за копейки на стройках, другие бомжуют, собирая пустые бутылки, третьи стоят на панели, и лишь немногие становятся истинными хозяевами этого города.
Холод вышел из плацкартного вагона поезда «Новосибирск – Москва». Все. Конечная остановка. Вначале деньги и оружие… А дальше будет видно.
* * *
К «черному» ходу биллиардной на Красных Воротах припарковалась БМВ пятой модели. Место тихое, тачка новенькая – муха на ней не сидела. Вышел из нее паренек в шикарном кожаном пальто с норковым воротником. «Бандит?! А, впрочем, хрен его знает… Вон сейчас сколько мажоров на папиных тачках разъезжает. Не разберешь, где братва, а где так – ботва. Но этот наглый, уверенный. Телка вон с ним вся рыжьем, как елка обвешана. Ржет как лошадь, блядь смоленская. В биллиардную зашли, паренек вон халдею в мурло пальцами тычет. Точно браток. Только видно сразу – нарисованный, не настоящий, понтов много. Текилу ему принесли. Мексиканец! Ну подожди…»