– Да по хрен, – Холод махнул рукой, – этот человечек там в местной ратуше заседает. То ли депутат, то ли хрен знает, кто он там. Может из администрации. Зовут знаю как, этого хватит. А ты как?
– Меня на станции встретят, – Доцент еще раз посмотрел на облака, которые на этот раз побежали куда-то в сторону Финляндии, – ну мы как бы там все равно встречаться будем, поэтому с попутчиками нормальная тема. Я насколько узнал, мы друг от друга километрах в 15-20 будем находиться. Так что, думаю, видеться часто будем.
– Я бы не сказал, – Холод покачал головой, – у них там километры в глубинке по-другому меряются. Но если что – созвон. С утра в десять, вечером в семь. И если что срочняк – звони сразу. На Сивого второй. Номер ты знаешь.
Доцент кивнул и уставился на советский зеленый тепловоз, который заменил в железной упряжке нарядную, ярко горящую фонарями и фарами прожектора «Ласточку».
Они влезли в вагон, и все тот же веселый голос с акцентом сообщил, что двери закрываются исследующая станция «Элисенваара». Тея к этому времени окончательно проснулась и снова уставилась в окно, за которым пробегали уютные деревянные домики, похожие на игрушечные, над которыми торчали огромные пушистые елки.
На станции «Нива» Тея ощутила весь уют карельской глубинки благодаря ввалившимся в вагон местным рыбакам с плетенными корзинами, полными рыбы. Минут тридцать она зажимала нос, пока голос с акцентом спасительно не сообщил, что поезд пребывает на станцию Сортавала, и предложил пассажирам приготовиться к выходу.
Они вышли на перрон. Не сговариваясь, Холод, Марк и Сивый смачно зевнули. Тея хотела что-то сказать по привычке, но тут же сама закрывала ладошкой рот и зевнула. Воздух был чистым и свежим настолько, что Тея почувствовала, что мозги, пропитанные Питерским пивом с корюшкой как будто встряхнулись и взлетели куда-то высоко.
«Ласточка» покатила дальше, А Холод огляделся по сторонам. На перроне толпилось несколько пограничников, которые, увидев Доцента, остановили его и потребовали документы. Доцент поставил портфель на асфальт и уже было полез во внутренний карман, как возле пограничников появилась высокая фигура милиционера. Он что-то сказал «погранцам» и поздоровался с Доцентом.
Холод со своими спутниками тем временем решил, что пора идти и тоже зашагал по перрону.
Проходя мимо Доцента, он кивнул ему со словами: «Ну удачной командировки тебе».
Доцент, вжившись в роль попутчика, помахал Холоду рукой и неожиданно спросил:
– Может вас подбросить до города? – он посмотрел на милиционера, – у нас же машина есть?
Тот кивнул, но Холод покачал головой:
– Да не, мы сами как-нибудь доберемся. Красотами местными полюбуемся нового места жительства. А таксисты тут есть? – Холод посмотрел на милиционера.
– Да, возле вокзала, – ответил тот – только больше пятисот рублей им не давайте, а то они борзеют с приезжими.
– Спасибо, командир, – Холод вскинул вверх руку и вместе с Теей, Марком и Сивым зашагал в сторону новенького вокзала, издалека напоминающего какое-то капище древних норманнов с торчащими вверх рогами-трубами.
– Знакомый что ли, товарищ майор? – милиционер посмотрел на Доцента.
– Да как знакомый, – Доцент пожал плечами, – ехали вместе с самой Москвы. Коммерсант с семьей. Участок леса с лесопилкой купил, вот едут на новое место обживаться.
– А… Понятно, – милиционер кивнул головой, – ну тогда пойдемте, товарищ майор в машину, а то я ее заведенной оставил. Значит мы сейчас в Сортавалу, в управление, а потом я вас на место отвезу.
Доцент посмотрел на небо и знакомые перистые облака, и, кивнув, зашагал вслед за высоким, как телеграфный столб, коллегой.
2 глава - 3
Карелия, Сортавала, май 2017 года
Дорога зашкаливающим количеством колдобин на один квадратный метр, виляя серой лентой между некрашеных деревянных домиков, похожих на строительные бытовки, привела Холода, Тею, Марка и Сивого в Сортавалу. Девятнадцать тысяч жителей небольшого карельского городка проживало в финских деревянных двухэтажках и дореволюционных каменных особняках, переделанных в многоквартирные дома с одной стороны улицы и «сталинках», «панельках» и «хрущевках» советских времен, с другой стороны. Со слов таксиста, эта улица была главной и называлась она Карельская. Помимо «главности» улица выполняла функцию федеральной трассы, проходящей через весь город и деля его на две части Карельским мостом, перекинутым через залив Вакколахти на озере Ляппярви. Восточная часть города была напрочь пропитана советским реализмом, который венчала огромная труба ГРЭС, самое высокое строение в городе, похожее на гигантского кирпичного идола, подпирающего прозрачное небо. Северная часть, как объяснил словоохотливый таксист, считалась исторической, где сохранились еле заметные детали еще с финских времен в виде лютеранских кирхок, переделанных в православные церкви, и резной лепнины на домах со скандинавскими мотивами. На вопрос Холода, где здесь можно остановиться, таксист с ходу на выбор предложил две гостиницы – «Сеурахуоне» и «Ладогу», переименованную с карельским колоритом в «Лаатоку».