– Кто? – Лиза сверкнула безумными глазами и сжала двумя руками автомат, – кто?
– Я, – Марк сделал еще один шаг вперед и еще раз нажал на курок.
Пуля, попавшая Лизе в голову, отбросила ее к черной гранитной стене. По черному камню потекла ее кровь, которая из красной, в лучах утреннего солнца, превратилась в такую же черной, как и камень, из которого так любят делать гранитные монументы на кладбищах нашей страны.
– Марк, – Тея бросилась к сыну, а он спокойно протянул пистолет Чугуну, – вот, возьмите. Мам… – он повернулся к Тее, – она хотела нас всех убить. Ее надо было остановить. Сама бы она уже… не смогла.
– Что ж ты наделал? – Тея прижала сына к себе, – как же ты теперь… Как я… мы с этим будем… – Тея не могла подобрать слова, – как теперь дальше-то с таким жить? – Тея почувствовала, как слезы обжигают щеки.
– Мам, не плачь, – Марк погладил Тею по голове, – мы справимся. И ты не плачь, – Марк положил руку на плечо сидящего на черных камнях и качающего головой Доцента, – она тебя не любила. И Мефодия не любила. Такие, как она только себя любят. Уж я-то знаю.
– Боже мой, – Тея выдохнула и вытерла слезы, – ты-то откуда это знаешь?
– Папа сказал… «Презри любовь к другим, любовь к себе познав. Потом умри таким, среди живых тебе нет места».
– О, опять Япония, – пришел в себя Сивый и подтолкнул Чугуна, который так и замер с открытым ртом и пистолетом в руках, который отдал ему Марк, – иди людей оттуда выпусти.
– Это вы ее убили, – словно не услышал никого Доцент, – вы убили! – он вскочил. Его красные от слез глаза вспыхнули каким-то дьявольским огнем, и он попытался рвануть к такому идеальному, но уже мертвому телу Лизы, которое он когда-то так любил.
– Очнись, Олежа! – Сивый с размаху влепил Доценту пощечину, – Очнись и проснись! – он влепил вторую пощечину и Доцент, упав на камни, начал стучать по ним кулаками:
– Это я! Я дал вам ее убить! Я убил ее!
Он снова попытался броситься к телу Лизы, но остановился… Мимо него из пещеры шли люди, с ненавистью глядя на последнюю «святую», грехов на которой было больше, чем на всех них вместе взятых.
Марк отошел от Теи, которая склонилась над Петровичем и вместе с Сивым пыталась остановить кровь, текущую из раны в ноге, и шагнул навстречу Егору, как ни в чем не бывало, протянув ему руку, которую парень крепко пожал в ответ.
5 глава - 7
Холод, тяжело дыша, забрался на вершину горы и сразу увидел Мефодия, который сидел, свесив ноги, на самом огромном валуне-сейде.
– Прошеньку, значит, угробили, – он спрыгнул с камня и размял затекшие ноги, – смотрю, убивать меня пришел, – Мефодий посмотрел на АК в руках Холода, – а за что, видимо, еще не придумал. Ну давай что ли поговорим, мил человек. Может за время разговора и придумаешь.
– А может мне и думать не надо? – Холод направил на Мефодия оружие, – с чего ты решил, что я такой думающий?
– Так ежели хотел бы убить, давно бы убил, – Мефодий покачал головой, – а не откладывал бы. Может спросить чего хочешь? Давай с тобой в «спрошу-отвечу» сыграем.
– Зачем ты нас хотел убить? – Холод посмотрел на Мефодия.
– Причин много. Одна самая главная – жадность моя грешная, – Мефодий рассмеялся, – вот ты бы мне, ежели на моем месте был бы, заплатил бы? Вот только представь. Живешь ты в лесу тыщу лет, работаешь, лес рубишь, все на своем хребте тащишь. И вдруг появляюсь я, у которого бумаженция есть, что всё это моё. Наверняка бы спросил, откуда я такой взялся? И что ж раньше не появился-то? И самое главное, за что ты мне деньги должен платить? Лес-то он общий, работаешь в нем ты, а я на него ни копейки не потратил.
– Так я и не просил. Ты сам предложил, – улыбнулся Холод.
– Бес меня попутал, – Мефодий развел руками, – хотел зайцев двух словить и съесть. Грешен. Ну теперь мой черед спрашивать. С Лизкой-то что сталось? – Мефодий взглянул на Холода из-под бровей.
– Не знаю, – Холод покачал головой, – она с нашим другом людей повела. Твоих.
– Ну значит убили дуру, – покачал головой Мефодий, – жаль, конечно, но когда-нибудь все это должно было так закончиться. Только тебя в этой концовке я даже предвидеть не мог.