Холод посмотрел на обложку, на которой был изображен медведь, на которого напрыгивала собака, и вытащил из кармана пятитысячную купюру.
– У меня сдачи нет, – Юрий засмущался, – она всего пятьсот рублей стоит.
– Нормально, – сказал Холод и подозвал официанта, – счет принеси, родной. Спасибо тебе, Юра писатель бывший военный.
6 глава - 5
Холод вышел из кафе и закурил, и даже не заметил, как возле него тормознул новенький «Икс-седьмой»:
– Чё, подвезти надо куда? – высунулся из окна Чугун, – обыскался тебя уже. Давай, залазь.
Холод влез в машину и посмотрел на кожаные сиденья и обитую деревом торпеду:
– Не хило так.
– Рыба подогнал, – усмехнулся Чугун, – у меня тут подарочек пацаненку твоему, – Чугун повернулся и вытащил с заднего сиденья длинный металлический кейс, – ты это там… не переживай, документы, разрешение, справки – все в поряде.
Холод щелкнул замками и открыл кейс. В бархатном ложе лежала старая винтовка.
– То есть это Марку? – Холод посмотрел на Чугуна, тот кивнул, – винтовка?
– Ага, – Чугун улыбнулся, – это «М-28», табельный винторез финских охранных отрядов. Ее еще «Шпиц» зовут, а по-фински, – Чугун на секунду задумался, – пюстюкорва. Во как!
– Ты уверен, что это Марку нужно? – Холод снова посмотрел на оружие.
– Нормально, – Чугун похлопал по рулю, – подрастет – может пригодится. Тут вот какая история. Короче, когда наши с финнами воевали, у финнов снайпер был один. Имя странное – Симо Хяюхя. Его Белой Смертью прозвали. Так вот он с тридцать девятого по сороковой год, пока война шла, шестьсот наших красноармейцев укокошил. По десять человек в день, а иногда больше. Стрелял без оптики и не промахивался. Наград у него было до жопы. В сороковом году его подстрелили. Пуля прямо в голову попала и всю левую половину лица вместе с челюстью раздробила.
– То есть ты решил во эту вот душегубку моему ребенку подогнать? – Холод вытащил винтовку и покрутил ее в руках, – добрый ты человек, Ваня Чугун.
– Да погоди ты, – Чугун махнул рукой. Короче, эта Смерть Белая выжила. Но стрелять больше не смогла. Война для него закончилась. Собак стал разводить, огородничать, охотиться иногда. Здесь, неподалеку. В Южной Карелии на финской территории жил. Умер только в две тысячи втором году, когда ему уже под сраку лет было. Девяносто шесть, кажется. Он вообще про войну говорить не любил, а про то, как его подстрелили, особенно. Но как-то признался. Кому точно не знаю. Это что-то вроде легенды.
– И чего с того? – Холод положил винтовку на место.
– Да ты дослушай, – Чугун взглянул на Холода, – короче, сознался он по этой легенде, что его охотник карельский подстрелил. Этот Сима столько народу завалил, и даже ни разу ранен не был, а с карельским охотником встретился – и все, навоевался.
– Прикольная история, – улыбнулся Холод, – только вот эта бандура какое отношение к ней имеет?
– Это, короче, та винтовка, – Чугун выдохнул и бережно провел рукой по отполированному прикладу в кейсе, – из которой карел, охотник воина подстрелил. Так что хорошая у нее история.
– А главное со смыслом, – Холод посмотрел на винтовку другими глазами и закрыл кейс, – передам, когда подрастет чуть. Слушай, Чугун, а ты чем сейчас заниматься будешь?
– Да надо Рыбины дела дорулить, а потом думаю в отпуск свалить. Что-то подзадолбался здесь, – Чугун достал пачку сигарет и протянул Холоду, – а ты что-то предложить хочешь?
– Ты о Москве не думал? – Холод щелкнул золотой зажигалкой и поднес ее к сигарете Чугуна.
– Давно когда-то думал, – честно ответил Чугун, – а потом как-то здесь остался и втянулся. А вообще знаешь, я бы бизнесом каким ни есть занялся бы. А то все растут, а я как это, – он затянулся сигаретой и поморщился, – в общем, все вверх, а я вширь, к земле родной поближе, – он рассмеялся, – врос вроде в нее, а перспектив великих точно нет. Так что, если позовешь, я может быть и подумаю. Только не сейчас. Делов куча.