– Молчишь? – Макс посмотрел на Мефодия, – ну молчи.
– А что, себе на лишний срок наговаривать? – Мефодий усмехнулся, – ты, доктор, думаешь, что я дурачок. Может оно по-твоему так и есть, только покажи мне того дурачка, который в неволе остаток жизни провести хочет. Сам ничего не скажу. Пусть полицейские твои доказывают.
– А ты это правильно сказал, – Макс прислонился к белой стене и посмотрел на Мефодия, пристегнутого к железному столу наручниками, – ёмко. Только вот ты кое в чем ошибся. Во-первых, я не доктор, а полковник МВД, начальник отдела, который такими душегубами, как ты занимается. И ты у меня не первый и не последний. Вторая твоя ошибка – здесь никто ничего доказывать не будет. Ты не в больнице, друг, и не в тюрьме, а потому держать тебя здесь будут до тех пор, пока что-то не докажут или не признают больным или здоровым. А это может целую вечность продолжаться. Вон, когда по коридору шел, дедулю видел? – Мефодий насторожился и из-под густых бровей посмотрел на Макса, – так вот этому дедуле сорок пять лет. Он двух девочек зарезал, когда ему шестнадцать было. Девчонки – цыганки были, наркотики продавали. Мусор еще тот. Людей травили. Вот этот их и зарезал, когда они его дразнили и издевались. Ему тогда сказали: «Расскажи», а он в отказ пошел, типа «вам надо – вы и доказывайте». Мораль знаешь в чем? – Макс посмотрел на Мефодия, – что если бы он сознался, то давно бы уже отсидел и на волю вышел. А сейчас ему сорок пять, выглядит он на семьдесят, а мы до сих пор лечим его и продолжаем вину доказывать. И так иногда бывает.
– Это не про меня, – пробубнил Мефодий.
– Да все так говорят, – махнул рукой Макс, – по началу особенно. Ты думаешь, мы про тебя ничего не знаем?
– А что, знаете? – Мефодий звякнул цепью.
– Знаю, – Макс присел рядом на стул, привинченный к полу, – знаю, что зовут тебя Федор Тимофеевич Артюхов, пятьдесят девятого года рождения, из Ленинграда, – Макс увидел, как Мефодий напрягся, – работал резчиком по дереву, увлекался карельской мифологией. В конце восьмидесятых бросил жену и сына и поехал в Карельскую артель лесозаготовки. Когда артель развалилась, остался там. Поменял паспорт, незаконно зарегистрировав брак. При попустительстве тогдашнего руководства республики сумел провести себя и свою семью в реестре о малых народностях Карелии, зарегистрировав придуманную общину «Мункилайны». Чиновники в этом особо не разбирались и поверили, и все оформили. Тогда ты сменил имя на Мефодия, – Макс усмехнулся, – все просто, Федор Тимофеевич. Того, что я знаю про тебя сейчас – мне достаточно. Ты руководил сектой, и ты знаешь это лучше меня. Возможно, свидетели будут молчать, и фигуранты этого дела мертвы. Основные подозреваемые… их нет, Федор. Хотя нет, есть ты. Но ты молчишь, – Макс приблизил свое лицо к Мефодию, – можешь молчать сколько угодно, но мы оба знаем, что ты сделал. Но чем дольше ты будешь молчать, тем дольше я тебя буду лечить. И тогда я из полковника полиции превращусь в твоего лечащего врача. Личного, который тебя вылечит так, – Макс поднялся, – что ты не будешь рад. А все силы и средства у меня для этого есть. А если, не дай Бог, ты окажешься здоровым и будешь пытаться доказать свою невиновность, у меня найдется и тюрьма для такого, как ты, и в которой ты исчезнешь навсегда, потому, что закону на тебя плевать. Знаешь почему, Федор? Потому что ты наплевал на все законы в этом мире и попытался создать свой закон. Так что, если Мефодий не хочет думать, пусть Федор ему всё объяснит.
Макс поднялся и вышел из комнаты.
6 глава - 8
Москва, База «Триумвирата», июнь 2017 года
– Нет, – Маргарита в сотый раз посмотрела на фотографию, сделанную Холодом в Карелии, – я вижу это впервые. Да, – она взяла в руки вторую фотографию, – «Хочешь жить в мире – готовься к войне» – это девиз группы Седого. А это, – она положила фотографии рядом на столе, – это мне определенно не знакомо. А ты что думаешь? – она посмотрела на Холода.
– Я не знаю, – Холод покачал головой, – так я и нашел – одна надпись поверх другой.
– Знаешь, что давай мы с тобой попробуем, – она повернулась к двери и крикнула, – Дворецкий! Зайдите, пожалуйста к нам на минутку, – и когда Дворецкий уверенной походкой подошел к столу, она показала ему фотографии, – ознакомьтесь, пожалуйста. Ничего Вам не напоминает?