– Может и так, – не согласился Холод, – но есть правило. То, что хорошо охраняется снаружи, внутри охраняется так себе. Ты же сам говорил, – Холод посмотрел на Макса, – снаружи ФСИН, а внутри все-таки врачи. Я думаю, эта система работает везде одинаково на постсоветском пространстве. Не столько много лет прошло, чтобы поменять мозги людям.
– Скорее всего, ты прав, – Макс посмотрел на потолок, – допустим, ты найдешь Гаранина. А может быть и нет. Может его держат отдельно?
– Нет, – остановил Макса Хирург, – в любой психушке людей стараются держать кучно, так их проще контролировать. Тем более этот Гаранин не такой уж важный преступник. Паспорт – это не тридцать трупов за полгода.
– А что, там и такие есть? – вздохнул Холод.
– Что там есть, никто не знает, – улыбнулся Хирург.
– Ну допустим, ты туда попадешь и найдешь Гаранина, – Макс задумался, – а обратно-то как?
– Через забор, – улыбнулся Холод, – это же парк.
– Ну и что? – не понял Макс.
– В любом заборе есть дыра. Чем больше и длиннее забор, тем больше вероятность, что дыра в нем все-таки есть, – Холод прикусил губу, – я не поверю, что охрана, которая там сидит годами и никуда не выходит, может торчать там без баб, без выпивки… Это же наемники. Дыра в заборе – это их связь с внешним миром. Они не вытерпят изоляции, потому, что они нормальные, и хотят жить нормально, только делают это аккуратно. Вот смотрите, – Холод взял фотографию, – если забор такой великолепный и непроницаемый, скажите пожалуйста, что здесь делают собаки? – он ткнул пальцем в человека в серой форме с огромны псом на поводке, – психов облаивают?
– Патрулируют, – не сообразил, к чему клонит Холод Макс.
– Ага. А это что такое? – Холод вытащил еще одну фотографию, где пес резвился возле деревьев без поводка, – выгул? Смотрите внимательно на фото, – Холод постучал пальцем по цифрам в углу снимка, – полдевятого вечера. Они выпускают псов, потому, что сами не справляются с обходом такой огромной территории, значит дыра все-таки есть.
– Возможно, ты прав, – Макс посмотрел на фотографию.
– Вот видишь, – Холод победно посмотрел на Макса с Хирургом, – главное, что попасть туда уже можно, а там как фишка ляжет. А она по-любому ляжет. Не ляжет, так на ребро встанет. Так что давайте экспресс-курсы маньяков организовывайте для меня. И смотри, – Холод посмотрел на Хирурга, – чтобы я на этих курсах крышей не поехал и у меня тяга к этой… гомо… блядь, что ж на название, – Холод поморщился, – короче, непреодолимая тяга к убийству не проснулась. Я и так не ангел.
– Ну да уж, – произнес Макс и вспомнил Чехию, а промолчавший Хирург старый колбасный завод в городе N…
1 глава - 7
Москва. Высотка на Котельнической набережной. Осень 2017 года
– Да, Холод, тебе действительно надо лечиться, – Наум облокотился на подоконник, – то есть ты собираешься стать разведчиком-шпиёном в этой «Ласточке», прикинувшись дурачком? Тея, у тебя градусник есть? – Наум посмотрел на сестру, – По-моему у кого-то здесь очень страшный жар и галлюцинации налицо. Или, может, Холод, ты просто бредишь? Так, немного, чуть-чуть… Владлен, ну ты ему хоть скажи! – Наум посмотрел на сидящего на кресле Владлена, который изучал свои дорогие часы «Омега».
– А чего тут говорить-то? – Владлен задумался на секунду, – знаешь, Холод, я, когда в дурке был, у меня всю дорогу одна мысль была – я овощ, время остановилось, оно течет, но я уже не слежу за ним. И вообще этого времени как будто нет. Вначале секунды превращаются в минуты, минуты становятся часами, а часы – это уже целые дни. А день как будто год, причем год довольно… – Владлен вздохнул, – серый, однообразный, скучный и очень длинный. Там вообще во времени не ориентируешься. Я вначале пробовал по приемам пищи считать. Завтрак – значит утро. Ужин – значит вечер, а потом уже запутался. Пробовал на прогулке на стенке корябать, а там знаешь какая ерунда? – он снова посмотрел на свои часы, – Вот знаешь, это за забором как-то всё меняется… Облака, солнце, дождь, снег, а там все время серо, как какой-то сумрак. И путаешься еще больше. А от этого страшно очень становится вначале, а потом по фигу. Одна надежда на ночь, – Владлен снова вздохнул, – Но это тоже только в начале. Дальше ты понимаешь, что ты не спишь по ночам. Они пичкают тебя колесами, и ты думаешь, что ты вроде как нормален, а от этих колес вначале тревога, потом тоска, а потом вообще апатия. А санитар так с улыбочкой смотрит и ждет, когда ты их проглотишь… А ты их жрешь и очень скоро понимаешь, что хочешь сдохнуть, потому, что тебе не нужно жить вообще, потому, что там – это не жизнь.