– Но это не тебе решать, с кем мне общаться, а с кем нет, – Маргарита высокомерно оглядела дочь, – ты, сопля на себя много берешь.
– Беру, сколько могу, – ответила Тея словами Холода и, расстегнув куртку, вытащила из-под нее «Глок».
– Тея, – начал было Кирилл, посмотрев на разозленную Тею и напуганную Маргариту.
– Не лезь, Кирилл, – остановила его Тея и положила пистолет на стол, – давай, мама, поговорим на твоем языке. Как это у вас? «Сила в принуждении»? Или «Я часть той силы»? Так вот слушай. Говорю один раз и повторять не буду. Не услышишь – твоя проблема. Пока мой муж там, у тебя есть время, чтобы исчезнуть из нашей жизни, а особенно из жизни Марка. Считай нас кем хочешь, но к нему не лезь. Не надо твоих подарков и высоких жестов. Ты не купишь его. Ему не три года. Но он знает, что ты его бабушка. Я думала, ты будешь просто бабушкой для нашего сына, но ты втащила его во всю эту грязь. Он все мне рассказал про Миру. Какая же ты все-таки мразь… – Тея улыбнулась, а Маргарита вздрогнула, – зачем ты так с маленьким человечком?
– А зачем ты так со своим сыном? – словно волчица оскалилась Маргарита, – Как так вышло, что твой ребенок убил человека? Плевать на мотивы. Он стал убийцей, и ты этого не остановила. Какая ты после этого мать? Какой твой Холод после этого отец?
– Плохие, – улыбнулась Тея, – очень плохие. Но…
– Но они не бросают своих детей, как некоторое матери, – гневно посмотрел на Маргариту Кирилл, – хватит комедий, Маргарита. Отстаньте от нас. Для своей семьи вы такая же, как моя мать для меня. Вы никто. Не трогайте нас.
– Защитник, обделенный материнской лаской и выращенный дурочкой, – Маргарита рассмеялась.
– Да, может и так, – кивнул Кирилл, – а потом дурочкой и ее маньяком спасенный.
– Благодарность – чувство мерзкое, – начала было Маргарита.
– Зато страх – безусловное, – Тея сжала в руках пистолет, – а теперь слушай. У тебя есть время исчезнуть из нашей жизни до их возвращения. Хочешь сделать это красиво – сделай. И я не назову Марку настоящих причин. До сих пор я не говорила с ним о тебе, но могу. А если они оттуда не вернутся…
– Они сами туда… – начала было Маргарита.
– Слушай сюда и заткнись, – почти прорычала Тея, – мне плевать. Кто сам, а кто не сам. Ты слишком много хотела. Теперь послушай, что хочу я. А я хочу, – Тея направила на нее пистолет, – прострелить твою голову. Пока это только желание. Но если ты не исчезнешь, это перестанет быть только желанием.
Тея поднялась, убрала пистолет под куртку и вместе с Кириллом вышла из номера.
– Что-то случилось? – посмотрел на женщину вернувшийся Дворецкий.
– Случилась, – ответила она, – правда, пока не могу понять, что.
2 глава - 6
Эстония. Санаторий «Ласточка», осень 2017 года.
Холод снова вышел из палаты. К шахматным стенам коридора «Ласточки» жались люди. Те, что поступили совсем недавно и только начинали бояться, держались поодиночке, но у большей части больных, которые здесь были давно, было всё равно. Они сбивались в кучу и топтались на месте. Они давно превратились в тени, безмолвные призраки лечебницы доктора Арвидоса с войлочными стенами внутри и колючей проволокой на стенах снаружи. Холод протолкнулся через обитателей лечебницы и попал в столовую.
Он остановился возле меню на стене. Из недели в неделю больные ели одно и то же. Организмы, измученные лекарствами, отказывались принимать нормальную человеческую еду, и поэтому кормили их здесь только для того, чтобы они не сдохли с голоду. Утром каша и хлеб, на обед жидкий суп без мяса и такое же «безмясное» второе, в полдник яблоко, а на ужин манка с запеканкой или макароны с подсолнечным маслом. Холод огляделся по сторонам.
Двое пациентов за столом всерьез рассуждали о том, как из яблок и швабры можно сделать бильярд, дожидаясь, пока им принесут пластиковые миски с похожей на клейстер кашей. Видимо они были на хорошем счету у санитаров и поваров – к каше им полагался черствый кусок хлеба с заветренным сыром, украшенным отнюдь не благородной французской плесенью.