Двое из них подошли к Холоду и, заломав ему руки за спину, застегнули на его руках стальные наручники и подвели к Арвидосу.
– У тебя есть стержень, – Арвидос заглянул Холоду в глаза, – это сразу видно. Значит ты будешь сопротивляться. Я люблю, когда сопротивляются. Когда ты получаешь слишком просто – это не интересно. Ты такой же, как и я. Молчишь? – Арвидос улыбнулся, – правильно. Молчание – золото. А болтливость – это свинец. Ты это знаешь, можешь ничего не говорить. Ты знаешь, я бы тебя даже взял вместо этих болванов, – он посмотрел на санитаров, – с таким, как ты, можно быть хоть в чем-то уверенным, а не все делать самому. Так же, Бруно? – он посмотрел на охранника, которого Холод шмякнул о фонарный столб.
– Доктор, я не хотел, – заговорил «серый».
– Не хотеть и не закрыть дверь, – Арвидос хищно улыбнулся, – это две разные вещи, – он кивнул одному из охранников с дробовиком, и тот без содрогания всадил Бруно заряд картечи в грудь, – вот видишь, – Арвидос повернулся к Холоду, – я суров к себе и к своим людям. А как я буду относиться к тебе – решать тебе. Все будет, как ты захочешь. Понимаешь, когда дело касается моей репутации, я становлюсь настоящим доктором, который готов на все, чтобы победить болезнь. Сегодня – моя болезнь ты. Так что молчи, у тебя будет время, чтобы подумать. Иногда время делает человека разговорчивым. Особенно это время молчания. Молчать слишком долго нельзя, – Арвидос кивнул охранникам, и те, подхватив Холода под руки, потащили его в дом.
3 глава. Чужой журавль в чужом небе - 1
Эстония. Санаторий «Ласточка», осень 2017 года.
Холода втолкнули в небольшую комнату без окон, стены и пол которой были обиты серыми матрасами. Два серых охранника бросили его на матрасный пол и, как младенца, запеленали в смирительную рубашку.
Арвидос с хищной улыбкой посмотрел на него сверху вниз и исчез за матрасной дверью.
Как только доктор с охраной вышли, Холод ослабил ремни, сковывающие его тело. У него это получилось, потому, что, когда охрана пеленала его, он напряг мышцы и ремни поверх смирительной рубашки легли свободно. Он медленно вылез из своих «пелёнок» и вздохнул, но «серые няньки» тут же вернулись и перепеленали его, наложив поверх рубашки несколько новых ремней, которые, как резиновые жгуты, опоясывали его тело. Оглядев похожего со стороны на кокон Холода, довольные собой, они вышли.
Он, скрипя зубами, с трудом перевернулся на спину и едва не ослеп от противного желтого света лампочки под серым матрасным потолком. От этого света Холод потерял счет времени. Часы потянулись слишком медленно, и Холод не знал, сколько их прошло, прежде чем понял, что он хочет вначале пить, а потом есть. Он крикнул санитарам и попросил воды. Те ответили молчанием и глумливыми улыбками из решки иллюминатора двери. Холод уже собирался сообщить санитарам, кто они такие и что он сделает, когда выйдет отсюда, но вдруг вспомнил слова Хирурга…
«Сумасшедший должен страдать и терпеть. Привыкнуть к пыткам невозможно. Тренируй сознание силы. Помни, пациент умнее врача. Он знает, чем он болен, а врач нет. Поэтому врач боится пациента. Страх толкает его на ошибки. Но гордость еще больший враг врача. Ведь он хочет победить больного или хотя бы его болезнь. А победить – значит сломать и заставить страдать. Если врач хочет твоих страданий – ты уже выиграл. Он не убьет тебя просто так, не забьет до смерти, не запытает электрическим током. Профессиональная гордость не позволит ему сделать это. Поэтому он будет тебя лечить, лечить, как умеет. Он испробует на тебе все методы, большинство из которых бесполезны, ведь он не знает, чем ты болен. Чем больше он будет пробовать, тем больше он совершит ошибок. Цель вылечить тебя поглотит его полностью, и тогда он ошибется. Тебе надо просто терпеть и страдать. И дожидаться этого момента. Вот тогда он поймет, что ничего не может с тобой сделать, и это будет его главная ошибка – он решит убить тебя. Убить от своего собственного бессилия. Это будет одна сплошная ошибка. Он сам станет безумным и превратится в больного. Так вы поменяетесь с ним местами. Так что выводи врача из себя своим спокойствием и терпением. Никаких реакций, чтобы он не делал! Пусть нервничает и совершает ошибки одна за другой. Чем больше ошибок – тем больше у тебя шансов. Все методы не будут действовать, а когда их будет слишком много, они помогут тебе, и ты просто их не заметишь и не почувствуешь. Рано или поздно врач сосредоточится только на тебе и на желании убить тебя. Вот тогда он перестанет замечать, что творится вокруг. А человек, который теряет связь с миром – сам болен. «Заболей» врача, поменяйся с ним местами, и ты получишь шанс на свободу. Ведь он будет сосредоточен только на твоем мозге, а не на тебе» …