– Хуй ли пялишься, глазастый, – заржал Холод и запустил в дверь второй тапок.
Внимательный глаз исчез, а за дверью что-то зашипело. Холод в голос засмеялся, но вдруг поперхнулся. Что-то запершило в горле и стало его раздражать. Холод втянул носом резкий запах хлорки. В горле и носоглотке словно появились коты, которые острыми когтями стали царапать их изнутри. Запах хлорки стал еще сильнее. В глазах появилась режущая боль. Лоб Холода покрылся ледяным липким потом. Низ живота прихватило, и Холод, свалившись на матрасный пол, согнулся пополам. По телу пробежала волна судорог, которая вначале заставила Холода извиваться, как разрубленного пополам червя, потом выгибаться, скручиваться и кататься от стены к стене. Лампочка под матрасным потолком погасла. Холод почувствовал, как он проваливается в темноту. Он словно летел в глубокую яму, в которой так не хватало воздуха. Откуда-то издалека он услышал голос Хирурга…
«Для врача человек – это животное, которое сошло с ума. Из этого безумия всего один выход. На самом деле стать животным и разбудить все животные инстинкты внутри себя. Хочешь познать глубину настоящего безумия – стучись в закрытую дверь своего разума! Стучись изнутри и она откроется. Ломай замки своего сознания! Круши запоры веры и засовы морали. Теперь ты свободен, потому, что ты зверь, которого разбудил врач внутри тебя! Покажи ему, кто из вас главный! Стань со зверем одним целым! Сломай закрытую дверь своего собственного безумия и зажги в нём искру человеческой нормальности, которая спасёт тебя вместе с твоим звериным началом!»…
Холод вскочил и с разбегу врезался в матрасную дверь. Отбежал и ударился в нее снова. Еще раз, потом еще раз. Он не обращал внимания на слезы, текущие из полуослепших от газа глаз и слюни из обожженного хлором горла. Удар. Удар. Снова удар. Сопротивляющаяся плечу дверь сорвалась с петель и похоронила под собой глазастого «серого», пустившего газ в камеру. Второй охранник сдернул с ремня дубинку и замахнулся. Холод выдернул его у нее из рук и нанес сокрушительный удар головой «серому» в квадратный подбородок. Дубинка выскочила из его рук и упала, а сам «серый» плюхнулся поверх выбитой Холодом двери, намертво припечатав ей своего коллегу к полу.
Холод подобрал с пола дубинку и со всей силы обрушил ее на голову третьего охранника, который, получив удар по макушке, сполз по стене вниз к своим друзьям. Еще двоих Холод уронил на пол, размахивая дубинкой, как кавалерист шашкой. Первому он несколько раз ударил по голове, а потом подсек ноги, а второго просто намертво припечатал мощным ударом к стене, воткнув ему дубинку прямо в рот.
На шум в коридоре из соседней комнаты навстречу Холоду выбежал Арвидос. Дрожащей рукой он потянулся к кобуре с «Парабеллумом». Доктор успел выхватить оружие и направил его прямо на Холода, но Холод поднырнул под его руку и с хрустом сломал ее, выбив пистолет.
Арвидос, ревя о боли, попытался его поднять, но босая грязная нога Холода дважды врезалась ему в ребра. Наступив ему ногой на шею, Холод подобрал «Парабеллум» и, дернув шипящего от злости Арвидоса за воротник белого халата, поставил его на ноги, приставив пистолет к голове:
– Не дергайся, тварь, – прошипел Холод.
В это время в коридоре появилось несколько «серых». В руках двоих из них были помповые ружья.
– Стоять! – крикнул им Холод и вдавил ствол в голову доктора, – я бошку ему сейчас размозжу!
«Серые» вначале не услышали Холода, но пара выстрелов охладила их пыл. Один из них схватился за окровавленное плечо.
– Оружие сюда! – проорал Холод, – один ствол разрядить и на пол. Другой кидайте мне! – он ткнул пистолетом в голову Арвидоса, – прикажи им.
– Делайте то, что он говорит, – скрипя от боли, произнес врач.
«Серые» переглянулись между собой. Один, дергая затвор, разрядил ружьё и со звоном бросил его на пол. Второй, повертев дробовик в руках, кинул его Холоду. Холод поймал оружие на лету и убрав «Парабеллум» за пояс серых пижамных штанов, ткнул дробовиком под ребра доктору:
– Веди в свой кабинет, – прошипел Холод, – а вы, блядь, козлы на пол. И руки за голову!