– Почему? – Маргарита посмотрела на Графа.
– Потому, что я хорошо знаю Иуду. Этот хрыч до самой смерти будет цепляться за свое место и общак. И добровольно свою власть он не отдаст. Чтобы четыреста шестнадцатый занял его место, Иуду надо дискредитировать, унизить в глазах тех, чьи интересы он блюдет, а он слишком идеален, – Граф покачал головой, – он уже давно не человек. Он вор. Его можно ликвидировать, но переубедить, сломать, а самое главное заставить – нет. А если его ликвидировать – у агента шансов не будет. Для воровского сообщества один из многих холуев Иуды, и, если тот не скажет за него свое слово, ниточку жизни четыреста шестнадцатого перережут одним махом воровской финки. Он – спорный агент, – Граф развел руками, – он подготовлен, возможно, идеен, но нельзя исключать того факта, что он продажен и непредсказуем. А потом, кто этот агент четыреста шестнадцать – ты даже не знаешь. А твои хозяева, – Граф улыбнулся, – информацией с тобой делиться не спешат. Так что вся эта история – долгоиграющая пластинка, которая, возможно, нужна им, но не нужна нам.
– Но мы же одно целое, – попыталась возразить Маргарита.
– Ну да, – рассмеялся Граф, – только кто-то в этом целом голова, а кто-то жопа, Марго. Иуда интересен западу только с одной целью – его коллеги стали оседать за рубежом и завоевывать там сферы влияния, а так как их объединяет общее, их общак… В общем, свои цели у них, дорогая. А сына твоего там порвут. И тот же четыреста шестнадцатый будет первым в очереди.
– А с чего вы решили, что он пойдет к ворам? – Маргарита улыбнулась, – думаете, я не понимаю все риски? Это все-таки мой сын. Вот, – она взяла папку на углу стола Графа и вытащила оттуда фотографию, – довольно недалекий тренер по боксу с далеко идущими амбициями. Вокруг него крутится несколько его учеников-спортсменов.
– Обычная дворовая шпана, – усмехнулся Граф, – сейчас такие плодятся, как грибы после дождя. Но час их, к сожалению, моя дорогая, так недолог. Когда-то я тоже был уверен, что за ними будущее, но кроме спорта и мышц в голове должен быть мозг. И боевая подготовка.
– Вот мой Слава и станет там этим мозгом, – победно улыбнулась Маргарита.
2 глава - 10
Москва, Измайловский парк, 1989 год.
– Я рада, что ты присоединился к нам, – Маргарита закинула ногу на ногу и поудобнее уселась на скамейке, – тебя можно называть Седой?
– Зовите, – Седой улыбнулся, – я уж привык.
– Итак, что вы думаете о ситуации с вашим наставником, Вэлсом? – Маргарита взяла в руки свернутую газету «Правда».
– Борщит Лепехин, – Седой посмотрел на часы, – внимание излишнее привлекает. У ребят хорошая подготовка, а у него амбиций слишком много. Идет к цели любыми средствами. А так – это мой друг, – Седой улыбнулся.
– А ты мог бы реализовать все свои соображения по данному вопросу? – Маргарита постучала газетой по коленке в черных чулках.
– Мог бы… наверное, – кивнул Седой, – но Вэлс, наверное, против будет, – он замешкался.
– Замечательно, – Маргарита положила газету на скамейку, – ну значит ты ликвидируешь Вэлса и будешь делать то, что ты мне только что озвучил.
– Но… – начал было Седой.
– Без всяких «но», – остановила его Маргарита, – решение наверху уже принято. Деятельность Вэлса нас дискредитирует и компрометирует.
– Он мой друг, – остановил Маргариту Седой.
– Знаешь, Седой, – Маргарита откинулась на спинку скамейки, – в жизни часто приходится перешагивать через многое, делая выбор. Проще перешагнуть через семью и дружбу, когда у тебя есть цель. А у тебя же есть цель, Седой? Я знаю, – Маргарита покачала головой, – есть. Так вот, если есть цель, надо идти к ней, Седой. Я понимаю, за годы службы ты видел многое. Я не поверю, что тот же преступный закон не вызывает у тебя уважения. Законом государства у тебя связаны руки. Наша организация сделала тебя свободным.
– Этот преступный закон – последнее, что удерживает весь преступный мир от бойни, – Седой посмотрел на набежавшее на небо облачко, – его можно не уважать, но с ним надо считаться. А, к сожалению, те, кто наверху, этого не понимают. И Граф не понимает.
– Знаешь, здесь я с тобой соглашусь, – Маргарита кивнула головой, – Граф смотрит немного под другим ракурсом. Он не хочет договариваться с ворами. Так же, как не хочет сотрудничать с милицией. Но мы-то с тобой понимаем, что иногда слово намного эффективнее пули. И я, как аналитик, это знаю лучше всех. Но ты солдат, Седой, ты на линии обороны граждан от всего этого преступного безумия. Если твое мнение верно, возглавь наше боевое звено и докажи это Графу. Он и те, кто наверху, любят не слова, а примеры.