– Не надолго тебя хватило, – Холод ухмыльнулся.
– А я никого не просил. Мне своих детей не надо было, и чужие тоже были не нужны, только вот со мной на счет этого никто не советовался. А развязался, чтобы за тобой дураком присматривать. Ты же в бой за орденами пошел. Я и Монголу тогда сказал: «Останови его, скажи ему, как есть, может одумается». Тогда еще не поздно было. Знал, что ты меня не послушаешь, я же для тебя страшилка из детства.
– Ну да, точно не счастье, – Холод взял с торпеды пачку сигарет и закурил.
– А детство вообще вещь паскудная. Дети-то, они злые. Они зло видят, а добра не помнят. Мы вон с тобой сколько книжек перечитали, в лес ходили, жучков-букашек глядели, на рыбалке бывали. А ты это помнишь? Конечно, нет, – ответил за Холода Иуда, – ты прицепился к одному тебе известному и ненавидишь меня до сих пор. Не трогал я тогда твою собаку. От чумки она сдохла. Скажи я тебе тогда, ты бы меня услышал?
– А может надо было сказать? – Холод тяжело вздохнул, – я даже…
– Не «дажкай», не надо было. Тебя не дом тогда уже держал, а собака эта. А дом – это не собака. Это люди. Я понял, что ты уйдешь. Сказал бы, что она сдохла – сломленный бы ушел, а так разозлился и не вернулся поэтому. Считай я тебе твою жизнь подарил, а не которую я бы за тебя выбрал, – Иуда что-то смахнул с глаз, – и вот теперь все это вместо спасибо получаю.
– Ты думаешь, я это не знаю? – Холод остановил на обочине машину и повернулся к старику, – мы, Иуда, слишком много друг другу говорить не успеваем. Все-молчим, молчим… И так молча навсегда из этого мира уходим. Я тоже много молчал. А сейчас говорить буду. Ненавижу тебя, что не удержал, но благодарю, что отпустил. Держи бы меня тогда в клетке – кем бы я стал? – Холод надавил на педаль газа, и машина помчалась дальше по шоссе.
– Я ее подобрал, когда ей совсем хреново было, – Иуда снова провел рукой по глазам, – вот так вот мимо шел, и внутри что-то ёкнуло… Дом «бичей». Внутри дым коромыслом, гульба. Я ее по голосу только узнал. Старуха, а голос ее. Увез ее подальше, думал сбежит. А она, видно, бегать устала. Полегчало как-то ей. Хотя, меня уже не помнила. «Спасибо, – говорит, – добрый человек, что увез». А я: «Пожалуйста». Видит она плохо и в своем мире живет. Но ей там лучше. Там прошлого нет. И тебя не помнит. А вот этого… – Иуда поморщился, – ни с того ни с сего возьмет и спросит: «А Граф где?» Видно, крепко они тогда друг к другу привязались. Понятно, почему. Он не такой, как те, кто ее окружал, был. А внутрь-то она ему не заглядывала. Только ее там сейчас тоже нет. Я ее увез, когда этот ирод появился. По себе знаю, он со своими ошибками к ней придет, и попытается исправить. Свои-то он может исправит, а что с ней будет? Он об этом не подумает. Каждому своё. Так Граф и живет.
– Почему? – Холод посмотрел на старика.
– А я только догадываться могу, – ответил Иуда, – либо дурак совсем, либо чересчур умный. Но у него тоже свой мир, только он в него никого не пускает. Так что, считай, все эти дрязги – наше дело семейное. Граф меня во всем винит, а я уже отвинился.
– Вы бы с ним может поговорили? – Холод задумался.
– А о чем? – Иуда усмехнулся, – мы друг друга ненавидим. А мать твоя – это капля, которая чью-то ненависть перевешивает. Мы ни о чем не договоримся. Мы оба считаем, что виноват кто-то другой. Из-за этой вины ненавидим. Мы как святой с чертом возле матери твоей. Только вот кто из нас кто, уже давно не ясно. Может мы ее и спасти хотим, только каждый по-своему и каждый для себя. Метров через сто поворот сейчас будет. Мы может зря прокатились, хотя про новое место он не знает, а здесь вроде как бывал. Давно правда… Но она помнит.
4 глава - 3
Воронежская область, село Старая Чигла . Июнь 2018 года
Холод остановился возле небольшого аккуратного дома на краю села.
– Здесь, – вздохнул Иуда и вышел из машины.
Покопавшись с засовом, он открыл калитку, и они с Холодом вошли в небольшой и чистый дворик. На скамейке возле дома сидел Граф в дорогом костюме и белой рубашке:
– Ну вот, вся семья в сборе, – рассмеялся он, – а ты еще не помер Иуда? Тогда здравствуй. Куда сестру дел?
– От тебя подальше, – Иуда остановил Холода, который потянулся за ТТ, торчащим под курткой за спиной, – не шуми.