– Интересно, – Тея посмотрела на звезды, – а вот скажите, если человека чем-то отравили, как его лечить?
– Так чем отравили, тем и лечить надо. Клин клином, – с улыбкой ответил Колдай, – ты поди что ли таких вещей не знаешь? Боль болью лечат, болезнь болезнью. Только знай. Тебе решать, как лечить. Потому что ежели человеку совсем худо, а ты его излечишь, он другим вернется. На то ты доктор, а он больной.
8 глава - 12
Дым прислонился к кирпичной стене и курил сигарету за сигаретой, таращась в черное небо с россыпью звезд.
– Чего? Без сна маешься? – присел возле него Колдай, – или внутри совесть скребет.
– Не знаю, – Дым затушил сигарету о кирпич и сразу закурил другую, – что-то в голове все слишком перемешалось. Не могу понять…
– А ты не понимай, – Колдай достал из кармана трубку и присел рядом с Дымом, – прими просто.
– А что принять? – Дым выпустил изо рта табачную струю, – то, что я, оказывается, жить не умею? Сам себя правилами и законами от мира отгородил, а когда на свободу вырвался, как мудак себя последний повел?
– Свобода – это хорошо, – Колдай пыхнул трубкой, – только вот от себя самого освободиться ой как хлопотно.
– Вот у меня и не вышло, – Дым закусил губу, – хотел, как лучше.
– Для себя хотел, как лучше, – улыбнулся Колдай, – а посчитай своим близким только хуже сделал. Только ты не за них боишься, а за себя. Как же ты теперь среди волков жить будешь? Ты ж чуть собакой не стал.
– Чуть не стал, – согласился Дым.
– Вот видишь, какие у тебя мысли все одинаковые. А был бы поумнее, знал бы, что волками, что собаками рождаются, а не становятся. Так же, как и людьми. Ты человеком рожден. Зачем тогда волком стал? Ты на друга своего не смотри, – дед поежился, – зябко что-то. Чую, зима ранняя будет. Он родился зверем. И не волком, и не собакой. Зверь хищный. Ты же его боишься. И таким, как он хочешь быть. А значит что? Завидуешь. А чего завидовать, ежели ты таким не станешь. Побыть сможешь, а стать не станешь.
– Уже вроде как побыл, – дым опустил голову, – только радости от этого так себе, немного совсем. Вспоминаю. Все что было… Все, как один день. Вот и хотел что-то изменить. Для себя пожить.
– А ты что ль для других жил когда-то? – дед тихонько кашлянул в кулак, – себе-то не бреши. Тебе на других завсегда наплевать было. Ты ж царь у этого сброда. Я таких, как ты, видал.
– Ты что ль сиделый? – Дым повернулся к старику.
– Лежалый, – усмехнулся тот, – я знаю, что я говорю. Я таким, как ты был. Ага… Идейным. Лагеря меня не сломали. Только вот мало чему и научили. Хотя нет… Научили. Одиночеству, – старик тяжело вздохнул, – а как одиночка ради других жить может? Он же сволочь. Он жив, да и ладно. Я вот тебе сказки рассказываю, а ты юнцам за решеткой. И неважно, верят в эти сказки или нет… Большинство верят и живут по этим сказкам. А ты знаешь, что ты им брешешь. Так для каких людей все это? Семья-то у тебя есть? Мать, отец?
– Есть, – Дым снова вытащил из пачки сигарету, – на юге где-то. Живы вроде как.
– Вот видишь, – Колдай повернулся к Дыму, – они тебя для чего родили? Чтобы ты человеком был, а ты кем стал? На друга своего не смотри. Он не тот, и не там. Он так всю жизнь свою будет жить. Путь у него такой. Бес или Бог эту дорожку начертил, я не знаю. Только так получилось, что это его жизнь, и он ее не выбирал. А у тебя выбор был. За него выбрали, а ты сам решал.
– Он прям что, не человек что ли?
– Не знаю, – Колдай покачал головой, – вот ты для людей кто? Вор, наверное. А он для одних Бог, а для других Дьявол. Каждый сам решает, кто он для него.
– Ну мне он вроде как друг. Я по крайней мере так считаю, – Дым задумался, – а что он об этом думает…
– А он об этом не думает. Ежели бы он твоим врагом был, тебя бы уже не было, – хмыкнул Колдай, – сегодня он твой спаситель. А кем он завтра тебе явится, этого он даже сам не знает. Не он это решает.
– Странно ты все говоришь, – Дым бросил потухшую сигарету, – не он же один смерть видел.
– Не он, – согласился дед, – только его она любит, а тебя нет. Тебя она заберет, а он… Он для нее дальше урожай собирать будет.