– Да нет вроде, – пожал плечами Доцент.
– Тогда давайте что ли выпьем, – Додырин залез в ящик стола и вытащил оттуда бутылку коньяка, – французский вроде, если в палатке не обманули. А Сыровяткина этого не слушайте. Он иногда сам себя не слышит.
2 глава - 6
Город Полярный. Городской морг. Осень 2018 года.
– Вот они, ваши «жмурики», – седоволосая женщина в накрахмаленном медицинском халате распахнула двери холодильника в морге и рывком вытащила оттуда по очереди четыре поддона с человеческими останками, – так, – она взяла со стола журнал и перелистнула страницу, – значит первый гражданин у нас прострелил себе голову. Пуля калибра пять сорок пять вошла в районе нижней челюстной кости и, произведя в черепной коробке необратимые разрушения, несовместимые с жизнью, вышла в затылочной области, заодно разрушив и ее. Тааак… – врач вытащила из кармана халата очки и приставила к глазам, – второй товарищ сгорел бы фактически заживо, если бы не наткнулся на железную арматуру животом. Этакий шашлычок получился, – врачиха повернулась к Тее, – третий – проникающее ранение в грудную клетку, от которого он умер на месте, и потом удар уже после смерти в череп тем же самым орудием. А вот четвертый у нас фактически не пострадал. Две пули в грудной клетке. Разрыв легкого и внутреннее кровотечение. Захлебнулся своей кровью.
– Зинаида… Павловна, – начала было Тея.
– Можно тетя Зина, – врач улыбнулась, – что хотела спросить, родная?
– А в каком порядке они умерли? – Тея брезгливо посмотрела на человеческие останки, на которых еще сохранились татуировки.
– А шут его знает, – тетя Зина развела руками, – тут поди и сам господь Бог не разберется. Их первый раз в шахте завалило, когда они пальбу устроили. Потом второй раз засыпало, когда наши металлисты их обнаружили. Ну и полицейские покорежили, когда вытаскивали. У последнего, четвертого, в кармане куртки билет был на самолет. Рейс «Москва-Мурманск». В общем, фамилию мы только его установили, – женщина заглянула в журнал, – Остапчук. Неоднократно судимый. Прописан в Балашихе. Вот мы в Москву и сообщили. Наши все равно ничего бы расследовать не стали. Написали бы «несчастный случай», а оно вон как вывернулось. Теперь вы приехали. Недовольно наше начальство, полковник Панин этим фактом. Он вообще не любит, когда кто-то в наши местные дела суется. Но ничего не поделаешь – это ваши трупы. Так что изучайте, если желание есть, – женщина показала рукой в сторону останков, – но боюсь нового вы ничего не найдете. Я тут от скуки их вдоль и поперек выпотрошила, и ничего не нашла. Хотя, – врач задумалась и, задвинув поддоны, закрыла двери холодильников, – пойдемте в мой кабинет, кое-что покажу.
Тея, едва поспевая за врачом, почти бегом пробежала по полутемному коридору морга с дрожащими лампочками под потолком, пугаясь своих шагов, зловеще звучащих вместе с гулким эхом. Она облегченно вздохнула, когда оказалась в белоснежной кафельной комнате, залитой светом. На подоконник окна, закрашенного белой краской, стоял радиоприемник и напевал веселую песню.
– Чай будете пить? – Зинаида Павловна распахнула холодильник с надписью «Образцы» и достала оттуда торт «Прага», – не волнуйтесь, свежий, – рассмеялась она, глядя на напуганную Тею, – клиент подарил. Обычный. Живой. Я ему бородавку на щеке вывела. Я же еще в городской больнице на полставки подрабатываю, – врач взяла со стола алюминиевый чайник и, набрав в него воды из-под крана, поставила на электрическую плитку.
Через пять минут они уже пили ароматный чай с какими-то ароматными травками из тундры, заедая его свежим бисквитом. Врач положила на стол толстую тетрадь и, полистав ее, сделала глоток, после чего надела очки и внимательно посмотрела сквозь них на Тею, – а вот собственно и одна неопределенность. Как нам с вами известно, сердце представляет из себя набор камер, окруженных мышцами, которые их поддерживают и сжигают, прогоняя через них кровь. Я осмотрела каждое из четырех сердец, и даже сделала фотографии. Вот, посмотрите, – она вытащила из тетради четыре фотографии и выложила их перед Теей, – если внимательно присмотреться, одна из камер каждого сердца заметно разбухла и напоминает по форме электрическую лампочку. как мы знаем, соблюдение сердечной мышцы ритма контролирует нервная система. Гормоны стресса, иначе катехоломины, в принципе увеличивают возможности мышц, заставляя их работать больше и быстрее, чем обычно, и отзывчиво реагировать на нервные импульсы. Любое внезапное потрясение – испуг, эмоциональный стресс вызывают выброс гормонов, которые нарушают сердечный ритм, увеличивая напряжение на части артерий и мышц. На фото мы видим, что сильнее всего напряглось, – женщина взяла в руки одну из фотографий, – желудочки сердца буквально разбиты и растянуты. Катехоломины сожгли все сердечные мышцы вокруг них. Они заставили их буквально сгореть и разрушиться. Белки из разрушенных мышц попали в кровь, а из нее в почки. Почки не выдержали и отказали, выбросив убойную дозу токсинов. Организм получил долю отравы, от которой последовала неминуемая смерть. Когда их убивали, – лицо врача стало серьезным, – они фактически уже были мертвы. Я взяла пробы, и они это подтверждают. Внутри организма каждого произошел процесс, носящий название рабдомиолиз.