– Вай-вай-вай-вай-вай! – стонал в луже крови молодой симпатичный кучерявый паренек.
Холод и Коркин вылезли из-за барной стойки.
– Ну чё, все нормально, Слон, – Холод сплюнул в кровавую лужу. Владлен осмотрелся вокруг:
– Количество жертв по объему равно количеству разрушений. Операция закончена с блестящим успехом. С нашей стороны потерь нет.
– Противник обращен в бегство! – Слон, хрустя осколками стекла, подошел к Холоду, – чё с этим делать будем? – он ткнул автоматом в стонущего.
Владлен тем временем открыл дипломат и достал пачку купюр:
– Кинули, суки!
Листы резаной белой бумаги осенним листопадом посыпались на залитый кровью пол.
– Это чего, мы их бесплатно убили? – засмеялся Слон.
Все заразились его смехом и громко загоготали.
– Нет, почему, – Холод снял пистолет с предохранителя, – чукчи убивают за соль и спички, а мы за макулатуру, – он несколько раз надавил на курок. Голова раненого дернулась и из открытого рта полился багровый поток.
* * *
– Слушай, – Тамаз ругался по телефону, – мы так не договаривались, да? Они моих людей положили и племянника моего. Это война, а война денег стоит. Я все понимаю, я не баран. Но на них кровь моих братьев! И не надо смеяться – джихад здесь не причем! Мы не в горах живем, понимаешь? Не надо меня дела учить делать правильно. Я тебя уважаю, но теперь другие обстоятельства. Это Москва, дорогой! Цены другие. Хорошо, кто за это заплатит? Ты? Хорошо. А что я своим скажу? Надо мной тоже люди есть, они тоже кушать хотят. Они с меня спросят, как так вышло, Тамаз, зачем дела за спиной нашей обделываешь? Ты нам брат, а братья так не поступают! Я тебе помог, а ты мне. Хорошо… Деньги дам, тут не в деньгах дело, дорогой, деньги у меня у самого есть. Тут отношение. Другой уровень, пойми сам. Я переговорю с кем надо, а дальше будем действовать… Да… Я все понимаю, у тебя свой интерес. Но у нас интересы разные… Тебе крыша нужна, а мне справедливость. И цели у нас разные… Сам все знаю, не первый раз замужем. Давай, до связи, брат.
* * *
Семен сидел на кухне с Владленом и Холодом.
– Я все понимаю, – Сема нервно мешал ложкой чай, – но это не Чикаго! Что это за самодеятельность? Я говорил вам – забрать деньги и все. Что это такое?
– Они были не правы, – скривился Владя, – они кинуть нас хотели. На бабло выставить. На наше же бабло!
– И что с того? Есть же другие методы?
– В мусарню бежать? – посмотрел на Кондакова Холод, – тебе деньги нужны были твои?
– Но вы же их все равно не вернули!
– Так уж вышло, – пожал плечами Владлен, – но мы поправим.
– Да уж, постарайтесь. Вы меня на шестьдесят кусков влет наказали. Два дня хватит?
– Да, – сказал, как отрезал Холод.
– Короче, – Сема поднялся, – видеться мы больше не будем. Мне связь афишировать с вами не к лицу.
– Брезгуешь? – прищурился Коркин.
– Да о чем ты? Я в круги новые вхожу. Партнеры не так поймут. Брезгуешь… Ты не заговаривайся, Владя, одно ведь дело делаем! Вы, главное, вопрос с Тамазом решите. А на связь выходить по телефону будем регулярно. Давайте, парни, как решите вопрос, сразу мне отзвон.
* * *
Тамаз приехал к Аладдину:
– Салам, дорогой!
– Салам и тебе, – чеченец лет сорока пяти посмотрел на Тамаза, – что скажешь?
– Вот, по делу я к тебе приехал.
– А ты только по делам и приезжаешь, нет бы взять просто так приехать, в гости.
– Да вот я собирался, все времени не было.
– А сейчас как твоих людей постреляли время появилось, да?
– Аладдин, Аллахом клянусь, все нормально!
– Оставь имя Аллаха в покое. Я все знаю. Думаешь, я здесь просто так хухры-мухры? Нет, Тамаз, люди серьезные поставили меня здесь смотреть. Я вор. Мне слепым быть нельзя. И дня не проживу.