– Не за лохов ни хуя, а за дебилов! – зло сплюнул снова Владя, – давай, пацаны, собираемся! Это Семена папик шустрит. Они уже по твоей трубке пробили где мы находимся. В МВД такая система есть – через спутник по звонку просматривают координаты на плоскости. GPS – навигатор называется. Короче, едут уже к нам, по ходу.
– Да ладно, ты гонишь, – удивился Слон.
– Нет, не гонит. Есть такая муля у красных. В натуре соскакивать надо и трубки все скидывать раньше надо было. Вот, блядь, чайники мы! – покривился Холод.
– Лузеры, – сплюнул Слон и пошел в комнату, – а ты, Уксус, мудила! – раздалось оттуда и загремело железо.
* * *
Они уже выходили из подъезда, груженые сумками с оружием. Ночь, теплая и ласковая. Как две хищные акулы два джипа блокировали выход из подъезда. Холод и Владлен поняли все без лишних слов и схватились за оружие. Знаешь ли ты, читатель, чем тяжел бой в условиях города? Много объектов, а укрыться негде. Дверь, пискнув, захлопнулась. Отступать было некуда. И загрохотал адский фейерверк. Уксус чуть замешкался и тут же словил пулю прямо в сердце. Прижатые к закрытому входу в подъезд, они отчаянно сопротивлялись. Из джипов вели шквальный огонь. Пуля чиркнула Холода по левой половине лица. Слон спрятался за входом в мусоросборник и стрелял оттуда одиночными выстрелами. Холод бил с обоих рук – рана на щеке была незначительной, да и обращать на нее внимание просто не было времени. Пистолеты плевались огнем. Из джипа в ответ отрывисто отстукивал «калаш». Казалось, с ними должны были расправиться за считанные секунды, но спасли железные столбы на входе, от которых пули рикошетили в разные стороны. Да и ночь была ласковая и нежная, с темным, непрозрачным покрывалом. Да и стрелки были не так хороши… И только потом неожиданно вспыхнули фары, ослепив оборонявшихся. Холод нырнул к Слону и выстрелил в лобовое стекло одного из джипов – прямо на свет. Звон. И тут произошло то, чего никто не ожидал. Владлен выхватил из сумки «Муху». Огненная змея с размаху ударила в один из джипов, завыли сигнализации, сноп огня подкинул машину вверх, расколол на две части и бросил на асфальт. От подъезда до второй машины было около двадцати пяти метров. Огонь с той стороны усилился, но он не мог заглушить крики истошно ревущего раненого.
– Ништяк, – Владлен повернулся к Холоду и Слону, в его руках был еще один железный тубус.
Заряд ударил аккурат между фар машины, – и снова взрыв. Из джипа выскочило горящее тело и с размаху врезалось в детскую горку. Огонь пожирал разодранные в клочья джипы, освещая разбросанные возле них останки человеческих тел. Казалось, во всем доме одновременно загорелись окна, но люди почему-то не спешили выглядывать из своих квартир. Холод и Слон вышли из укрытия. Владя склонился над Уксусом:
– Готов, бедолага. Возьми его, Слон, – он поднял тяжелую сумку и повернулся к Холоду, – валим, братан. Тут сейчас через пару минут вся мусарня Москвы будет.
Они сели в машину и сорвались с места. Минут через пять во дворе стало светло как днем от милицейских мигалок. Приехавшие пожарные тушили подожженные машины. Молоденький следователь обходил квартиры, опрашивая жителей, которые, естественно, «крепко спали, никого не видели, ничего не слышали». Вызвавшая милицию бабуля с четвертого этажа уже было обрадовала его, заявив, что только она все видела и все знает, но, когда она начала нести околесицу о школьниках с петардами и сыне – алкоголике, следователь развернулся и махнул рукой. В соседней квартире долго вообще не открывали. Потом заспанный голос с акцентом спросил: «Кто там?», и услышав волшебное слово «милиция» ответил, слегка задумавшись с паузой: «Нет никого». Дальнейшее молчание напрягло следователя, он вызвал двух человек для подкрепления, выставил дверь и застал семью таджиков из двадцати пяти человек, которая высыпала в унитаз героин, доставленный столицу сегодняшним поездом «Душанбе – Москва».
Капитан Кольцов поднял оторванную руку, сжимавшую пистолет. Указательный палец с набитым на нем перстнем лежал на курке. Он оглянулся по сторонам. Два молоденьких сержанта совковыми лопатами сгребали с асфальта остатки человеческого тела и сбрасывали их на металлические носилки «труповозки». Ее водитель сидел внутри и крутил в руках, судя по всему, конечность, парную той, которую держал Кольцов. На татуированном запястье болтался массивный золотой браслет.