– Россия – не Колумбия, – она улыбнулась и нацепила на вилку лист руколы с куском сёмги, – но мы попытаемся что-нибудь придумать. Главное, чтобы не было истории с маркировкой товара. Ты должен помнить, для чего ты здесь, и о тех, кто может тебе помешать.
– Почему вы их до сих пор не убрали? – Макс зачерпнул ложку супа.
– А смысл в этом есть? – Женщина положила вилку и поднесла салфетку к ярко красным губам, – Зачем с тупым упрямством убивать тех, кто совсем не хочет умирать? Знаешь, пока они будут ждать нашего прихода, они будут вести себя настороженно, а значит не наделают глупостей. А потом мы знаем, что рано или поздно они сами придут к нам, если не передумают, конечно. Тебе же сказал Наумов, что ему этот завод не нужен. Надеюсь его мнение не поменялось после той встречи на кладбище.
– Но у них есть свои люди, – Макс подул на ложку с горячим и острым мисо, – и не такие уж они беспомощные.
– Максим, важны сами люди, а не их количество. Да, безусловно они не простые ребята, – женщина улыбнулась, – но они делают все слишком просто. А знаешь почему? Потому, что их законные ресурсы довольно ограничены. Взорвать, убить – быстрая война. Длительного сражения они не выдержат. Можешь со мной поспорить, но воевать с бандитами, это одно, а воевать с нами, с государством – совсем другое. Нам не нужны союзники, наши ресурсы безграничны. А если действия силовых структур подкрепить буквой закона, то все твои бывшие друзья быстро окажутся вне его, а соответственно попадут под колеса законодательной системы, и их кости перемелют в порошок, просто не хочется этого допускать. Лишнее внимание к нашим скромным персонам будет явно лишним. Кстати, мы подумали о твоем новом помощнике. Его, кажется, Валентин зовут. Я думаю, мы согласны. И попробуем его вытащить. Не знаю пока, правда, как… Если у тебя есть свои варианты – предлагай. Конечно, у твоих друзей есть знакомый в наших кругах, и скажу тебе честно, довольно серьезные. Но считай, он один из них, а значит методы давления и противодействия ему у нас есть. Очень уж он испачкался во всей этой бандитской возне. ОСБ уже изучает моменты его биографии, и он, конечно, ничего об этом не знает, – женщина положила локти на стол, – скажи, Макс, как сейчас себя чувствует бывший государственный служащий, который может больше не скрывать, что он долларовый миллионер?
– В смысле? – Макс поднял удивленные глаза.
– Ах, да, я совсем забыла, – женщина взяла лежащую на диване сумочку и вытащила из нее платиновую карточку, – считай, это твоя премия за безупречную службу. Через нее, – она положила карту на стол, – проходит несколько банковских счетов. Так где-то около шести миллионов долларов, так что поздравляю. Все это твое. Ты заслужил и сделал правильный выбор. Но заслужить можно еще больше, – она подмигнула Максу и поднялась.
Возле нее тут же появился крупный охранник, до этого незаметно сидевший под пальмой.
– Заплатишь, Максим? – она улыбнулась, – Ты же теперь богатый человек. И, я думаю, успешный, потому что в отличие от твоих друзей ты успел.
2 глава - 7
Москва, проспект Мира, возле Вовиного дома, осень 2019 года.
– Ну вроде так ничего… – Тея забралась в кожаный салон джипа и посмотрела на Холода, – правда, брат у меня… Ну хорошо хоть молчал. А вот знаешь, второй, Богдан, довольно интересный человек получился.
– В плане интересный? – Холод потер руль, – Чем же он тебя так заинтересовал?
– Психотип, – ответила Тея, – вот сидит перед тобой обычный громила, – она посмотрела, как Наум с Дятлом, Викой и Мирой усаживаются в «Инфинити» и помахала им рукой, – и тут этот громила начинает цитировать Гёте. Причем это не цитата с какого-то паблика, а уместное сочетание к месту и ко времени. А потом ты не обратил внимание, как он пользуется приборами? Рыбу рыбным ножом, а не пальцами, как Вова. А ты говорил, что он…
– Колхозник, – улыбнулся Холод.
– Нет, – Тея покачала головой, – он, скорее, псевдоэстет. То есть эстет, который отрицает эстетизм внутреннего бытия, но при этом является носителем эстетики речи, манеры поведения.
– Ну ты и загнула, – Холод приоткрыл окно кнопкой и вдохнул запах осенней листвы, – знаешь, в чем твоя главная беда? В том, что ты наделяешь людей какими-то своими домыслами, а потом в них разочаровываешься. Хотя, это не только твоя беда, – Холод вздохнул.