– Нет, там Все чисто. Сделка будет через подставных… Пробная закупка, – химик засунул руку в карман и достал свой неизменный исписанный вдоль и поперек блокнотик, – можно назначить встречу, взять пробную партию, понаблюдать за его действиями и уже сделать выводы, можно с ним работать или нет. Мы, кстати, первый раз так и делали с индусами. Вам, конечно, виднее, – он шмыгнул носом, – но вы сами не торчали, это точно. И тем более не барыжили. А что Система? В ней маленькие партии застревают, а большие пролетают влет. Мне-то вы можете поверить. Потому, что маленькая партия в сеть и попадается, а большая просто пролетает мимо. Чем больше партия товара, тем меньше рисков.
– Ну попробуй, – Макс убрал «Айкос» в карман, – а я пойду покурю пока по-настоящему. Изложи мне всё подробно. Лучше в бумажном виде. Я ознакомлюсь, и, если это действительно представляет интерес, мы так и сделаем. А пока, – Макс посмотрел на химика, – что там с отгрузкой в Питер? Успеваем?
* * *
Макс вышел на улицу и, закурив сигарету, достал телефон:
– Да, это я. Ну да, есть на горизонте такой человек. Думаю, все получится. Натурально, главное, все. Колумбиец, товар. Главное по цене договориться… – он усмехнулся, – Созвонимся.
Макс затянулся и посмотрел, как рабочие под пристальным взглядом небритых граждан в полицейской форме и с оружием в руках ровными рядами укладывают в вагон коробки.
– К вечеру загрузить и все отправить надо, – крикнул Макс.
Старший из небритых полицейских кивнул и, поправив автоматный ремень на плече, стал подгонять суетящихся, как муравьи, рабочих.
4 глава - 2
Москва, высотка на Котельнической набережной, ноябрь 2019 года.
– А Тея где? – Холод зашел на кухню и улыбнулся Дворецкому, заваривающему кофе, – Ты же, вроде как, выходной взял?
– Взял, – Дворецкий засыпал порцию гватемальского кофе в машину, – но я поговорить хотел.
– О Марии Егоровне? – Холод подошел к раковине и, открыв воду, сполоснул руки, – не, ну Вовина мама – женщина вполне себе еще ничего!
– Я дворецкий, – Дворецкий улыбнулся.
– А дворецкий что, не человек? – Холод взял полотенце.
– Я не об этом сейчас, – Дворецкий открыл шкаф и вытащил две чашечки и фарфоровую сахарницу, – Тея Святославна по работе отъехала. А поговорить я хочу о Вашем друге.
– О каком именно? – Холод присел за стол, – Их последнее время всё больше и больше появляется.
– О Богдане… Которого вы Могилой зовете, – Дворецкий открыл печь и вытащил тарелку с ароматными круассанами.
– И что с ним не так? – Холод пристально посмотрел на Дворецкого, – Подпахивает? Ну так что ты хочешь? Столько лет на кладбище… Мертвецом среди мертвецов.
– Вот это как раз и странно. Есть детали, на которые следует обратить внимание. В мою бытность работы с Маргаритой я имел возможность читать досье на вашу группу. Так вот, – Дворецкий на секунду задумался, – импульсивен, вспыльчив, действия не подлежат логике, зачаточные аналитические способности, невозможность критически воспринимать ситуацию, поспешность в принятии решения, как следствие. Это не тот человек. По крайней мере сейчас.
– Что, на том свете подменили? – попытался пошутить Холод, но, взглянув на Дворецкого, стал серьезным, – Что с ним не так?
– Это вдумчивый человек, фактически лишенный эмоций. И ай кью. Явно выше, чем у того Могилы, которого расстреляли у его дома.
– Ну столько лет прошло, – Холод пожал плечами, – может учился… ну или там самообразование?
– На кладбище? – улыбнулся Дворецкий, – Сомневаюсь. А потом, извини за наглость, но я его проверил. Если деятельность Максима и Аркадия можно проследить, то этот человек нигде не оставил следа. А потом… владение оружием. Человек, давший себя убить выстрелом в спину, фактически в одиночку отбил вас от нападения профессионалов? И заметь, он был готов к этому. Не верится мне, что он просто проходил мимо. Он ждал, когда это может произойти.