– Давай без фантастики, – Холод поскреб в затылке, – меня тоже кое-что напрягает. Но Могила не из истории Макса и Дятла. Дятел актер херовый, он всю жизнь на блудняках катался и во все встревал. А Могила, – Холод задумался, – бывали случаи, когда он нас удивлял. Как что-то в нем щелкало, и он делал вещи. Но история на кладбище, да… Ну а что, предлагаешь его на детектор посадить? Или Вове передать, чтобы поговорил с ним?
– Я ничего не предлагаю, – ответил Дворецкий, – просто обращаю внимание на некоторые странности. Итальянский кинематограф… и потом татуировка на запястье «Пусть мертвые хоронят своих мертвецов» на латыни. Я так понимаю, ее у него не было.
– Да нет, вроде не было, – ответил Холод, – но может набил?
– Я видел похожие. Это не просто надпись, – Дворецкий налил кофе в чашечку и поставил перед Холодом.
– Очередной тайный знак? – Холод взял круассан с тарелки.
– Нет. Если ты думаешь про «Триумвират», это не оттуда. Это осознанная надпись человека, который осмыслил свое бытие. Вы все были мертвы. И он тоже был мертв. Но хоронить он собирается только живых. А вообще это говорит о похороненном навсегда страшном секрете, который безусловно у него есть.
– То есть он появился неспроста? – Холод покрутил в руках круассан.
– Да, – кивнул Дворецкий, – безусловно. Я просто советую повнимательнее за ним присматривать. Мертвец мог прийти за другими мертвецами.
– Слушай, Дворецкий, – Холод посмотрел на собеседника, – это получается, ты всех подозреваешь? Как ты так живешь?
– Осторожно, – Дворецкий налил вторую чашку кофе.
– Так осторожно же это очень одиноко, – Холод сделал глоток ароматного кофе, – а на тебя Мария Егоровна между прочим посматривает.
– Я дворецкий, – повторил Дворецкий, – и связывать себя отношениями я не имею права, даже если мне очень хочется.
– Ну так давай я тебя уволю, – Холод улыбнулся.
– Не вы меня нанимали, – горько улыбнулся Дворецкий.
– Тогда ответь мне на один вопрос, – Холод поставил чашечку на блюдце, – вот ты наверняка знаешь больше нас. Не говоришь – ладно, твое дело. От многих неприятностей ты нас, в принципе, уберег. Значит получается, что вся эта история наша с наркобаронами, Максом – правильно? Значит ты знаешь, как это делали другие. «Триумвират» и Маргарита. Вот как бы она поступила в этом случае?
– Скорее не она, – Дворецкий выключил кофе-машину, – а ваш папенька. Маргарита сама никак не поступала. Она делала только то, что ей говорят. Поэтому правильно вы делаете или нет – мне сказать сложно. Это ваши поступки. Но ваш бы отец, – Дворецкий на секунду задумался, – безусловно все бы сделал именно так, но чужими руками, и обязательно забыл бы об этом сказать тем, кто это делает. Ешьте круассаны. Они сливочные, – Дворецкий посмотрел на часы, – а я, наверное, поеду. Тея Святославна минут через десять уже вернется. Присмотритесь к вашему другу. Иногда один старый друг страшнее двух новых заклятых врагов.
– Всенепременно, – кивнул Холод, – а ты о Марии Егоровне с пенсией подумай. А то одиночество, оно так себе. Ни друзей, ни врагов, скучно…
4 глава - 3
Новорижское шоссе. Элитный коттеджный поселок А. Дом Наума. Осень 2019 года
– Ты это… смотри, главное, чтобы они ничего не заподозрили, – Вова присел возле Хосе, поправляющего на руке платиновый браслет и рассматривающего перстень, отливающий благородным светом металла с огромным сверкающим бриллиантом, – тебе надо просто впарить им товар.
– Вова, не учи папу… как это? – Хосе задумался.
– Не, не проканает, – Вова посмотрел на Наума с Холодом, – спалят. Хреновый из него наркобарон. Вот я кино смотрел, там он такой… реально черный парень в меховой шубе, в меховой шляпе, очки на пол ебала. Пиджак у него такой… модный, блестящий. Котлы, гайки на пальцах. И зубочистку жевал.
– Ага… И табличка на шее «Я Дензел Вашингтон, снялся в фильме «Гангстер» в роли Лукаса». Это кино, Вова! – Хосе рассмеялся, – Этот черномазый за год не мог продать столько, сколько втюхивают на улицах Нью-Йорка парни из Сальвадора за день! Без меховых шапок и вот этих вот всех блестяшек, – Хосе снял браслет и положил на стол, – ты их в кино видел, Вова, а я…