– Понятно, – кивнула Тея.
– А ты по-туарегски пару слов не знаешь? – Холод взглянул на нее.
– Нет, к сожалению, – улыбнулась она, – только у тебя не весь прикид. Рубаха нужна и штаны широкие.
– У Вовы возьму, – пробубнил Холод, – мне его как раз очень широко будут.
– Кстати, – Тея не выдержала и засмеялась, – ты знаешь, как туарег с французского переводится? Синие люди.
– Чего? – не понял Холод, – Еще скажи «голубые».
– Нет, синие, – покачала головой Тея, – шарф лицо пачкает и цвет кожи синий. Так что смотри, не посиней там.
– Ты на счет «посинеть» к Науму обращайся, – Холод стал разматывать шарф, – хотя без бутылки эту тряпку вокруг головы точно не обмотаешь.
– Слушай, я одного не пойму, – Тея вытянула ноги и посмотрела на Холода, – я смотрю на вас, у вас из всего цирк получается. Стреляете, убиваете, а потом ржете, как кони. Теперь еще двое добавилось. Кстати, я тут к Славе заезжала. Так вот этот ваш Могила очень интересный товарищ. С виду, извини, конечно, дуболом еще тот, но он Марку сочинение на итальянском помогал писать. Он с падежами напутал.
– Так что ему на кладбище шестнадцать лет было делать? – усмехнулся Холод, – вот он там и выучил и итальянский, и французский…
– И испанский, – кивнула Тея, – он с Кармен на испанском разговаривал.
– Черт его знает, что с ним не так, – Холод пожал плечами, – знаешь, он головой отбитый. Могло что-то переклинить. Да он всегда вообще-то странный был, но человек неплохой.
– Да я уже поняла, – улыбнулась Тея, – ты вообще рад, что они вернулись?
– Не знаю пока, – Холод погладил спрыгнувшего со шкафа к нему на колени кота, – радоваться вообще чему-то рано. Там на самом деле в Архангельске все непросто. Не разрулим…
– И что тогда? – спросила Тея.
– Нас разрулят. У брата своего спроси. У него есть привычка – чужое брать и забывать, что взял. А вот другие об этом очень хорошо помнят, – Холод почесал кота за ухом, и тот довольно заурчал.
– Это ты про Макса? – Тея посмотрела на Холода.
– Вообще про ситуацию, – Холод подвинулся, и обе собаки, толкая друг друга, стали залезать на кресло, – знаешь, вроде оно вот, все закончилось, а потом как в сказке – все начинается заново. Вроде и рад, что все мы живы… Мы же их мертвыми считали, а они вернулись, и у всех свои секреты. И только сейчас начинаешь понимать – мы-то их мертвыми не видели. Просто в глубине души, наверное, хотели, чтобы они умирали. Это же как у горца. Один должен остаться. И ни хера не понимали, что один ты никто и ничто. Вылезли из гробов, как из ящиков Пандоры, и чего ждать, ни разу не понятно, хотя мы и про Наума так же вроде думали.
– Но одного-то вы мертвым видели, Валька. Даже я помню, Слава сказал, ты его в ванной видел, – Тея посмотрела на Холода.
– Вот я до сих пор и не пойму, что я тогда видел, – Холод вздохнул, – но, боюсь, уже и не узнаю. Он у Макса и молчит.
– Иногда молчат, когда говорить о чем-то не хотят, – произнесла вслух Тея.
– Или когда горло перерезано, – добавил Холод, – хотя, помнишь, Комбата этого. Его тоже по шее ножом чирканули. Он не молчит. Всё может быть. По любому Валя сейчас у Макса молчит, а не у нас.
– А Макс его может против вас настроить? Он все-таки наемный убийца. И причем, как я поняла, очень неплохой, – Тея посмотрела, как Снежок первым втиснулся на кресло и положил довольную улыбчивую морду на колени Холоду, недовольно поглядывая на кота.
– Да я уже не знаю, кто чего может, – Холод встал и погладил черного пса, – но знаю одно – рубить этот гордиев узел надо, и побыстрее. Да… – он взял телефон, лежащий на журнальном столике, – отлично, Вова. Осталось сено найти. Хотя, чего искать? Гони машину к Науму, пусть загружают. У него там целая конюшня. А я к Доценту поеду, запахи прихвачу.
– Какие запахи? – удивилась Тея.
– Аромат кокаина, – рассмеялся Холод, – давай сегодня куда-нибудь в ресторан пожрать съездим? Сейчас дела поделаю и где-нибудь в центре пересечемся. Устал я от этих маскарадов, триллеров и возвращенцев. Марк у Наума? – Тея кивнула, а Холод посмотрел на часы, – Давай часиков в восемь где-нибудь на Маяковке.