– Я папа, – улыбнулся Граф, – но об этом потом. У вас была проблема и, кажется, мы вместе ее решили. Все-таки хорошая у нас получается команда, да, Слава? – он посмотрел на Наума, – Не зря же я вас всех собрал? – он оглядел охреневших от взрыва и его слов парней.
– Кого ты собрал? – первым нарушил молчание Холод, дождавшись, когда утихнет очередной взрыв, сотрясший завод, – И как ты здесь оказался?
– Ожидаемо, – улыбнулся Граф, – но, впрочем, вопрос не ко мне. На него тебе лучше меня ответит… – он посмотрел на Могилу, – Богдан. Рад тебя видеть. Ну и что ты скажешь о «Вулканах и карнавалах» Антониони? Хотя, потом об этом поговорим. Ведь тебе кое-что надо рассказать друзьям. Ты ведь еще не поговорил с ними. Вы уж простите, – Граф картинно развел руки, – но я участник в судьбе каждого из вас. Вот Валентин, он, конечно не может сказать, – он посмотрел на Валька, стянувшего с лица шарф, – он бы тоже мог рассказать, почему он живой, правда не очень счастливый. Но счастье у нас у всех впереди. Как говорится, не было счастья, да несчастье помогло. Но главное, мы снова все вместе. И в этот раз давайте не будем никого убивать, подозревать. Как говорится, кто старое помянет, тому глаз долой, – он подмигнул Баиру, – обо всем мы еще поговорим, – он взял из рук открывшего рот Вована телефон и вбил цифры, – наберете, как выберетесь отсюда.
– А что потом? – посмотрел на него Холод.
– А потом мы будем ждать, когда империя нанесет ответный удар, – Граф улыбнулся и лихо насвистел марш из «Звездных войн».
– Чего еще за Империя? – Наум посмотрел на гранатометчиков, которые, не говоря ни слова, уселись в «Гелик», – Кто они такие, и при чем здесь мы?
– Я не знаю, кто они такие, – Граф повернулся к парням, – они называют себя «Системой». Может быть однажды мы проснемся и поймем, что все они сбежали. Оставили после себя пустую казну и долги, которых мы не брали. Разорили все фабрики, заводы, угробили медицину и образование… Купили и продали все, что можно. Нам будет очень тяжело это наблюдать. Но, – Граф вздохнул, – поверьте, для всех нас это будет первый счастливый день, начиная с девяностых. День, когда их не стало. Я не прощаюсь, – Граф кивнул пулеметчикам и вслед за ними исчез в машине, оставив Холода и компанию наблюдать, как в небо улетает не успевшая сгубить жизни наркота вместе с дымом иллюзий тех, кого Граф назвал «Системой»…
8 глава - 8
Москва, Каширское шоссе, 1994 год
Могила с трудом разлепил веки и увидел перед собой лицо. Знакомое… Лицо…
– Холод, – попробовал улыбнуться бескровными губами Могила.
– Ошибся, Богдан, – лицо, смотрящее на него, стало четче и старше, а над верхней губой появилась тонкая ниточка усов, – вообще не многие замечают, что мы похожи, потому, что не многие о нас знают. А ты, я смотрю, умирать собрался. Не хочется, наверное? Глупо всё получилось, да, Богдан? И все погибают. По очереди. Знаешь почему так происходит? Потому что каждый думает, что его очередь не наступит. Ну да ладно. Так ты хочешь жить, Богдан? Моргни мне, а то сил, наверное, говорить уже не осталось.
Могила опустил веки и почувствовал, как в его шею вонзилась иголка. Его сердце, работающее на малых оборотах и собирающееся вот-вот чихнуть и заглохнуть, как изношенный автомобильный двигатель, словно получило заряд какого-то волшебного топлива, от которого шестеренки внутри закрутились сильнее, а кровь, разгоняемая мощным топливным насосом быстрее побежала по трубкам-венам. Он откашлялся сгустками крови и неожиданно для самого себя сел.
– Чудо, да, Богдан? Только не радуйся сильно, – улыбнулся взрослый Холод с усами, – это всего лишь адреналиновый заряд. Крови ты потерял немало. Но, я думаю, это поможет тебе восстановиться. Правда, без больницы не обойтись. Пули из тебя я точно сам извлечь не смогу, а ты ими как колбаса любительская нашпигован. Так что слушай и запоминай. Сейчас приедет скорая помощь. Тебя заберут. А дальше ты сделаешь вот что…
8 глава - 9
Москва, Хованское кладбище, два месяца спустя 1994 год.