– Зря ты так, Слав, – Холод шмыгнул носом, – это юность.
– Ага! Тогда скажи этой юности, что ты Василича в бетон закатал и в Гудзоне утопил. Во они, наверное, обрадуются! Ладно, пошли, – он посмотрел на Холода, который вслед за ним зашел в спортзал, – Во! А здесь ничего не изменилось! – Наум качнул грушу, висящую в углу на растяжкой, – во я ее долбил! – он оглядел потолок с обтрескавшейся штукатуркой, – бля, что-то тоже накатило… Время тогда веселое было. Ни хрена ни о чем не думали, – он повернулся к пацанам, которые как будто по привычке уселись на низенькую длинную скамейку и замерли, словно ожидая, что войдет их тренер и скажет: «Так, для разминочки десять кругов, потом на скакалку, дальше Макс и Дятел с лапой работают, а ты, Могила, иди с тенью потанцуй»…
Но никто не вошел…
– Ну и чего? – Наум достал сигарету, но вспомнил, что он в спортзале, – где папаша-то твой? – он посмотрел на Холода, а потом на золотые часы на руке – динамит он нас. Ну… подождем… твою папу. А вы чего приуныли, гаврики? Ну было и было. Много чего потом было. Но это и есть жизнь. Живем всегда дальше, вперед.
– Знаешь, – неожиданно Дятел стал серьезным, – иногда назад вернуться хочется. Как на кассете пленку отмотать. Потому что за себя обидно, за то, что сделать не успел, или наоборот, за то, что что-то сделал…
– Аркаш, – Наум назвал Дятла по имени, – на то мы и люди, чтобы ошибаться. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Ты много сделал. Значит ты человек. А хорошего, плохого… Так то, что одним хорошо, для других ну очень так себе. Так что что говорить о том, что было?
– Ну не знаю, – вклинился в разговор Могила, – мне почему-то говорить хочется. И про Василича, и про нас… Потому что здесь мы счастливы были. Это потом нас жизнь по мордасам нахлестала. А здесь мы счастливы были. Здесь все начиналось. Здесь все впереди было. Здесь мы были просто чемпионами. Молодыми, дерзкими и готовыми на все ради того, чтобы победить.
Граф не придет, – рассматривавший до этого стену Холод выдохнул и посмотрел на парней, – он уже сказал все, что хотел, – он кивнул слегка небритым подбородком на надпись, которую впервые прочел, войдя в этот спортзал вместе с друзьями: «Чемпионами становятся не в спортивном зале. Чемпионами становятся от того, что есть глубоко внутри. Желание. Мечта. Видение. Мухаммед Али».
– А… Я эту надпись на всю жизнь, наверное, запомнил, – вздохнул Дятел, – бейся за свою мечту, и ты станешь чемпионом.
– Не чемпионом, – покачал головой Холод и, подойдя к надписи, постучал по ней пальцем, – над красным словом на зеленой стене «Чемпионами» красовалась надпись «Королями».
– И чего он хотел сказать? – Наум посмотрел на Холода.
– Наверное то, что мы хотели услышать, – Холод выдохнул и направился к выходу из спортзала, – пойдем, выпьем где-нибудь, посидим. И давайте без этих воспоминаний…
ЭПИЛОГ - 2
– Ну что, увидел их? – Граф подошел к мужчине, стоящему у окна на втором этаже, – поближе поглядеть не хочешь?
– Нет, наверное. Может быть в другой раз, – мужчина повернулся, и на Графа посмотрел слегка постаревший, но такой же уверенный в себе Василич, – это ни им, ни мне не надо. Ты лучше меня знаешь, сколько людей больше нет ради того, чтобы они жили.
– Но ты же им обещал, что они станут королями, – Граф улыбнулся Василичу.
– А они и есть короли, – Василич вздохнул, – и всегда ими были, Граф.
– Ты прав, – Граф кивнул и тоже встал у окна, – король перестает быть королем, когда он перестает сражаться за свое королевство, а эти будут драться до последнего.
– Точнее не скажешь, – Василич пальцем размазал по щеке скатившуюся скупую мужскую слезинку и отвернулся от окна, откатившись в своих мыслях в далекий 1978-ой…
ЭПИЛОГ - 3