– Ой ли? – проскрипел вместе с отпираемым замком, не оборачиваясь, мужчина, и они вошли в полутемную квартиру.
* * *
– Да я не понимаю, чего вы от меня хотите? – дядя Миша посмотрел сначала на пистолет на столе, а потом на сидящего напротив Холода и поправил очки на носу, – Владимир Борисович – авторитарный начальник. Я просто работник бухгалтерии. Да, я вел документацию. Но подписывал и принимал конкретное решение босс. Отношений между мной и им быть не могло никаких, кроме как начальник – подчиненный.
– Понятно, – вздохнул Холод и хотел что-то еще сказать, но в это время в дверь раздался стук, – сиди здесь, не рыпайся, – Холод поднял пистолет и открыл дверь, за которой возвышалась фигура Наума, – ты чего пришел-то?
– Друзей тебе помочь завоевывать, – улыбнулся Наум и без приглашения прошел на кухню к напуганному очкарику, – час ты уже с ним торчишь, а дружбы и взаимопонимания так и не наладил. Придется, видимо, завоевывать. Так… Как там? – Наум задумался, – правило первое: «Проявляйте живой и искренний интерес к другим людям». А, – Наум поднял палец, – привет, дядя Миша! Как дела? Как самочувствие и настроение? Ты еще сегодня не обсирался? – очкарик напугано покачал головой и посмотрел на Наума, а тот продолжил, – Чего у нас там дальше? «Улыбайтесь, это очень простой способ произвести выгодное для вас первое впечатление», – и без того довольная морда Наума расплылась в широкой улыбке, – что у нас там следующее? – Наум задумался, – «Обращайтесь к людям по имени». Но это я уже сказал, – Наум повернулся к Холоду, – а дальше «Будьте хорошим слушателем, поощряйте своего собеседника на разговор о себе самом». Ты его хорошо слушал? – Холод пожал плечами, – Ну будем считать, что хорошо. Только мне пересказывать не надо. Потом как-нибудь. А мы перейдем к еще одному пункту. «Внушайте людям сознание собственной значимости». А ты, дядя Миша, реально крутой! Обычно у него, – Наум кивнул на Холода, – люди через десять минут не только разговаривать, но и петь начинают, даже если слуха и голоса нет, а ты его уже час мурыжишь. Красава! Чего там у нас по Карнеги еще? – Наум вздохнул, – «Говорите на темы, которые интересуют вашего собеседника». Вот это вот у нас самое важное! Бухгалтерия! – Наум в упор посмотрел на дядю Мишу, – Вот что нас интересует, а в частности, как так вышло, что легальная фирма нашего друга Вовы занималась обналом? И кто его этому научил?
– Да я откуда знаю… – пропищал бухгалтер и поправил сползшие очки, – я уже все сказал…
– Так, расположить людей к себе у нас не получилось, – Наум подмигнул Холоду, – значит будем по старой привычке завоевывать, – он взял со стола вилку и крепко схватил бухгалтера за руку, – слушай ты, чмо очкастое, я сейчас тебе эту вилку в одну руку воткну, потом в другую, а после глаза выколю и съем их! – Наум занес зажатую в кулаке вилку, – Короче, у тебя пара сек, чтобы внятно нам объяснить, кто Вову на этот блудняк подбил, кто это все сделал, а главное, кто сказал ему это сделать. И не надо мне говорить, что ты здесь не при чем, – Наум повернулся к удивленному Холоду, – я всех пробил, кто с Вовой работал. Только это говно могло. Ну? – Наум повернулся к очкарику и крепче сжал вилку.
– Вы все равно ничего не добьетесь, – голос бухгалтера стал тверже, – вас сломают.
– Кто меня сломает? – гневно рассмеялся Наум.
– Это Система? – перебил Наума Холод и очкастый кивнул.
– Что ты о них знаешь? – продолжил Холод, отодвинув в сторону Наума с вилкой.
– Только то, что мне надо знать, – откашлялся дядя Миша, – и делать то, что они говорят.
– Фаина, – начал было Холод.
– Нет, не знаю, – искренне покачал головой мужчина, – я работал с Федором. Большой такой мужчина, чем-то на бульдога похож. Он приезжал ко мне и говорил, что надо делать, не объясняя, зачем это нужно. Надо было просто делать и всё.
– То есть ты работал на них, – начал было Наум, но дядя Миша шмыгнул носом:
– Не совсем так. Я был вынужден это делать. Почему – не могу сказать. Вы зря это все затеяли, – дядя Миша оглядел Наума и Холода, – поверьте, там очень непростые люди. Этот Федор обычный винт, но у них даже винт с неограниченными возможностями, – мужчина вздохнул, – слишком неограниченными.
Он хотел сказать еще что-то, но в дверь раздался стук.
– Кого-то ждешь? – спросил Холод.
– Нет, – покачал головой дядя Миша.