– Кажется, – согласился Холод, – просто это… Наум будущего боится, а здесь к нему прошлое вернулось. Могила, Макс, Наум, Валек, Дятел… все. Все, кого он когда-то потерял. И он обрадовался. А с Викой вот мне как думается, он ее тоже потерять боится, только вот как с пацанами он не уверен, вернется она или нет. Потому что он ее уже терял. И искал. А поэтому не уверен, что у него еще раз получится. Хрупкое для его ручищ это счастье, вот он и боится сам все испортить, пытается уберечь, а только хуже делает. Может поговоришь с ним?
– Нет, лучше, наверное, ты, – Тея покачала головой, – он меня никогда не слушал.
– Да и меня особо, – ответил Холод, – Наум сейчас ничего не слышит. У него дел много. То взрывают, то FIFA, а на самом деле херней занимается. Но думаю скоро надоест.
– Что, опять? Все-таки вляпались? – Тея посмотрела на Холода, – Ничего лучше не говори. Давай ни про прошлое, ни про будущее. Есть сегодня. Бассейн и что на завтрак будете? На этом пока остановимся. Всё, давай, иди…
2 глава - 16
Москва. Аналитический отдел МВД. Декабрь 2019 года
– Значит, Олег… – генерал с бритой, похожей на бильярдный шар головой, посмотрел на Доцента, пытаясь вспомнить его отчество, – неужто передумали?
– Николаевич, – ответил Доцент, – передумал. Не хочу ждать три месяца. Давайте прямо сейчас.
– Ну ты знаешь… Мы не в этом… Боевике американском, – слегка занервничал генерал, – когда этот… жетон с пистолетом на стол и всё, гуд-бай. Должны быть соблюдены процедуры… юридические, процессуальные, по ГЗОТу. Ты же это… не в этом работаешь, а тут. Дела надо сдать… Как их? Эти… разные, которые у тебя там они.
– Да нет у меня никаких дел, товарищ генерал, – Доцент пожал плечами.
– Ну тогда надо их это… того… значит их это… чтобы они в архиве там и все такое. Какие они, кстати, у тебя там? – не унимался генерал.
– Да нет у меня никаких дел, – ответил Доцент, – я их не заводил, чтобы закрывать. Я вообще на работе последнее время редко появляюсь. Вы вон даже мое отчество не знаете, а мы вместе уже не первый год. И не первых пять, – Доцент улыбнулся.
– Так это… ну кто в этом виноват? Наверное мы это… ни с того начали, консенсус не выработали, на дачу вместе не съездили, на рыбалку, семьями не сходили на День милиции в ресторан. Это ты сам, Олег виноват, – генерал потряс пальцем, – я вот, например, о тебе все вот это вот знаю, а ты о моей Марии Ивановне ничего. Кстати, как твой сын? Школу закончил уже?
– Да нет у меня никакого сына, – усмехнулся Доцент, – товарищ генерал. И да, видимо мы не с того начали. Вернее, вы. С бань, рыбалок, ресторанов. Вообще-то здесь преступников ловят, так, на всякий случай, если что.
– Так это самое… как оно, – генерал попытаться собраться с мыслями, – есть неформальная эта… обстановка, когда люди узнают друг друга лучше. А я тебя, Олег… как тебя… Николаевич, даже не узнал. Говорят, оперативник хороший, а как же я оперативника хорошего того самого… уволить могу? Что люди говорят и что скажут? Где консенсус мысли? Давай устанавливать.
– Я думаю, не стоит, – Доцент посмотрел на портрет лысого генерала, где он, еще молодой, стоял в обнимку с бывшим генеральным секретарем ЦК КПСС и первым президентом СССР Михаилом Сергеевичем Горбачевым, – человек я того… Не совсем так надо. В бане мне жарко, на рыбалке мокро, в ресторане слишком пьяно. Плохой я человек. А еще я в перестройку не верю. И в Марью Ивановну тоже.
– Это как это? – удивился генерал, – Марья Ивановна, она есть, а в перестройку… знаешь, как про нее говорят? «Свое дело делать честно — главная перестройка!»
– Вот с этим как раз и проблема, – вздохнул Доцент, – не могу я честно делать. Честно – это плюнуть надо на вашу плешивую голову и делать работу, а не отписки целыми днями писать. Бандитов ловить, а не на совещании по три часа в день спать и слушать про вашу Марью Ивановну, ее новое платье и как вы галстук в Карловых Варах покупали цвета «нэгро», – Доцент улыбнулся.
– Ты это там… это… – лицо генерала побагровело, – ну ладно там я-то, но Марья Ивановна…
– Да ну вас в жопу с вашей Марьей Ивановной, – Доцент встал со стула, – нечестный я человек, у меня друзья бандиты. У всех спросите, все про меня знают, – он придвинул стул к дубовому столу, – я – коррупция и тормоз вашей перестройки. Со мной вы до вашей бани просто не доедете, укачивает меня в вашей машине.