- Так Холод какое отношение к этому всему имеет? – перебил его Кирилл, - и мы все…
- Ну двое из вас прямое точно, - Доцент указал на Баира и Левчика, - насколько я понимаю в воровской терминологии, один из вас является смотрящим, а второй положенцем. А Холод… Скажем так. Он лидер одной из так называемых бандитских группировок, состоящей из военных и спортсменов, я так понимаю активным членом которой был Владимир. А господин Коркин также вместе с Холодом принимал участие в истреблении тех самых воров.
- Апельсинов, - поморщился Коркин, - да и дело это давно было.
- Так вот, - продолжил Доцент, - есть те, для кого это срока давности не имеет. И этот «кто-то» воспользовался умениями и навыками Холода. Ведь все-таки он преступник, - он посмотрел на Тею, - я рад бы Вам помочь, но пока это выше моих сил. Скажу Вам так. Он виноват. Но его заставили это делать. Вполне вероятно тем, что расправятся с Вами и ребенком, потому что вы его слабое звено.
- Господи, - прошептала Тея, - это какая-то страшная сказка.
- К сожалению, нет, - сокрушенно ответил Доцент, - это правда нашей жизни. Но есть и другая правда. Она заключается в том, что да… мне не понять его действий и поступков, но еще больше мне не понять тех нелюдей, которые втянули его и таких, как он, в свою грязную игру. Я его вытащу! Завтра его переводят из СИЗО с Матросской Тишины в спец лагерь. Думаю, там я смогу устроить встречу, - Доцент снова посмотрел на Тею, - я обещаю, как только мы найдем тех, кто сделал это, он вернется. Правда, это будет очень тяжело. Все архивы девяностых уничтожены. Те, кто этим занимался… кто-то умер, кто-то ушел на пенсию. Но я чувствую, разгадка там. Вы можете написать ему. Я сумею передать. Ну все. Мне пора, ребята.
- Слушай, - уже стоящего в дверях Доцента остановил Коркин, - ты про мента из девяностых говоришь? – тот кивнул, - ну а если есть такой мент? Пойдем, посекретничаем.
И они вышли и пошли к машинам.
Вова и Кирилл вышли на крыльцо.
- Слушай, Володь, а это…
- Даже не начинай, мой японский друг, - апельсины – это воры неправильные, а не фрукты. Хотя фрукты они, в принципе, еще те. А про лимоны, маслины и ананасы сам догадаешься, уже большой.
* * *
- Ну ёб твою мать! – Кольцов стоял и любовался на свой новенький «Туарег», который обосрали вороны, - к деньгам, - начал размышлять он вслух… но его отвлек женский голос:
- Здравствуйте, Вы Кольцов? – перед ним стояла красивая девушка с уставшими грустными глазами.
- У меня прием с девяти до часу по нечетным каждого месяца. Можете у секретаря записаться на следующий месяц, - он снова повернулся к своей обгаженной машине, но девушка не уходила, - а о чем Вы хотели поговорить?
- О моем… муже, - ответила Тея.
- А поконкретнее? – не поворачиваясь переспросил он.
- О Холоде – услышал он мужской голос.
У Кольцова задергался левый глаз:
- Ёб твою мать! Точно не к деньгам!
Перед ним стоял тот самый Владлен Коркин.
* * *
Холод сидел на нарах, прислонившись к холодной стене. В руках у него был листок бумаги…
«… даже не знаю, с чего начать. Не хочется, чтобы так глупо все заканчивалось. Поэтому не хочу писать банальных слов. Просто знай, нам неважно, почему это произошло, не важно, когда… Я просто хочу, чтобы все это поскорее закончилось. Глупо писать «ты там держись», «мы будем за тебя бороться» … Я не хочу, чтобы ты думал, что я считаю тебя слабым. Я просто буду рядом с тобой. Всегда ...
Знаешь, если бы я сейчас тебя увидела, я, наверное, сказала бы больше, но сейчас напишу то, что никогда бы не смогла сказать… Я никогда не задавала себе вопроса, как живут такие люди, как ты, а теперь понимаю. Вы живете, все время оглядываясь. Я попробовала так жить. Это очень тяжело и страшно. Теперь я понимаю, почему ты все время куда-то бежишь. И прошу тебя лишь об одном … Не беги, пожалуйста, от нас. Остановись и подумай. Не думай на бегу. Ты сможешь. Ты сильнее нас всех вместе взятых.