Отужинав местными деликатесами, они сразу завалились спать. С утра всех разбудил Хосе, не обнаруживший в доме туалета. Он долго не решался зайти в деревянную избушку с прорезанным посреди двери сердечком, но видя, что даже Вован не смеется, все же решился.
- Вот бедолага, - покачал головой Баир, - может мы его зря с собой взяли? У него сейчас поди мозги закипают. Сидит, походу, пыхтит и думает, как здесь воду сливать.
Мужиков в деревне в это время года было мало. Летом тайга помогала выживать зимой. Поэтому все были заняты своими делами – кто ушел на рыбалку, кто на охоту, а кто занялся сбором дикороса. Рыбалили, как говорили местные, на притоке Бикина Уланге. Места там были глухие и рыбные – хариус, таймень, щука, ленок. Отойди в тайгу подальше от поселка – там соболь, изюбр, кабан. Кто побойчее, тот зашибал свою копейку на туристах – катал городских на выдолбленных из цельного ствола дерева местных лодках ульмагах к верховью Бикина на рыбалку, возвращая оттуда в бессознательном состоянии от выпитого, пропахших костром, рыбой и водкой.
Больницы в селе, как ни странно, не было. До ближнего Лучегорска ехать было хлопотно, а к шаману, у которого все лечились, попасть можно было только по зиме, когда вставал лед на мелководье Бикина. Поэтому летом не болели, откладывая все болезни до зимы, не доверяя врачам. Вместо больницы был фельдшерский пункт, оставшийся со времен СССР, о котором напоминали просроченная зеленка и потускневший плакат «Мойте руки перед едой» вместе с сонным фельдшером, который по совместительству был ветеринаром и с легкостью принимал роды как у людей, так и у коров с лошадями.
Вообще, местные оказались людьми спокойными, без вредных привычек и равнодушными к зеленому змею, судя по водочным бутылкам, покрытым толстым слоем пыли в магазинчике местного Магамеда с добродушным раскосым лицом.
Холод прошелся по единственной улице и заметил одну особенность – местные никуда не торопятся. Оставшиеся в поселке женщины и дети не спеша куда-то ходили по своим делам, копали огороды и даже играли в футбол. На Холода они внимания не обращали, привыкнув к туристам, но ради приличия приветствовали дружелюбным кивком головы. Собаки-лайки здесь тоже были добрые и повсюду сопровождали Холода целой стаей, игриво повиливая хвостами.
Хосе тем временем отошел от первого шока с уличным туалетом, с трудом сообразив, что газета и есть туалетная бумага. Но он тут же столкнулся с новой правдой дальневосточной жизни – рыба была не замороженное филе в брикетах, а молоко оказывается хранилось не в пластиковом галлоне, а в живой корове, которая паслась на лужайке возле дома и радостно щипала траву. В этой «правде» не оказалось вилок, зато появились соленые грибы, совсем не похожие на шампиньоны, на вид скользкие и противные, зачем-то сверху посыпанные зеленой травой, которую почему-то называли луком. Плохо знакомый с обеими составляющими этого таинственного блюда, Хосе долго стеснялся их попробовать, но все-таки пересилил себя, зачерпнул ложку, и… через пять минут глиняная миска была пуста.
Баир со своим знакомцем тем временем сговорились с каким-то его дальним родичем, водилой из лесхоза, который согласился их подбросить до того места, где кончается дорога. Свободных проводников не оказалось, и знакомец связался по рации со свояком на удэгейском стойбище, который обещал им помочь в поисках того, чего они пока не знали сами.
Пока Баир рассказывал об этом Холоду, а Владлен и Вова проверяли привезенное ранее оружие и снаряжение, Хосе осмелел вконец, и попробовал вяленую рыбу, кабанье сало с хреном, закусил все это грибами, зачем-то зачерпнул из берестяного лукошка горсть кислющей клюквы, поморщившись, запил все это дело молоком, и уже ничего не боясь, смело шагнул в волшебный деревянный домик на заднем дворе, стребовав с хозяина «почитать» новую свежую газету.
Потом Хосе под присмотром Вовы долго изучал устройство умывальника-рукомойника, со смехом то вдавливая, то отпуская его железный носик. Когда они пошли изучать принцип работы щеколды на двери, действующей по принципу «дерни за веревочку – дверь и откроется», Холод с Владленом отправились на реку, решив искупаться. Вода, несмотря на жару, была холодная и прозрачная. В воздухе кружила мошкара и огромные слепни. Холод быстро разделся, нырнул, проплыл под водой несколько метров и довольный улегся на спину, покачиваясь на речной глади и подставив свою грудь лучам палящего дальневосточного солнца.