- Подождите… Есть у меня прапор один. Фёдорыч. Фамилию не помню, да ладно… Кажется, он с тех времен остался. Сейчас я его вызову. Может он что-то и прояснит, побеседуйте с ним лучше. Вы пока его здесь подождите, а я пойду… у меня опять ЧП. Корейцы какие-то на котельной собаку зажарили и технической солью посыпали. Чуть не сдохли на больничке. А мне теперь рапорты составляй, - он махнул рукой и вышел, а Доцент начал изучать скудную обстановку кабинета, на которую с тоской взирал с пожелтевшего портрета Феликс Эдмундович Дзержинский.
Вскоре вошел прапорщик и бесцеремонно уселся на место своего начальника:
- Чё хотел-то? – он уставился на Доцента.
Тот опешил от бесцеремонности и распахнул перед прапором волшебную красную корочку. Тот нацепил на нос очки, внимательно изучил ее и извинился:
- Во как. Про Васюкова говорите? Ну, был такой. Здоровенный громила, метра два ростом. Из бывших. На кой его сюда перевели – убей не помню. А… не… тубик у него был. Хотя какой тубик? Он и днем, и ночью в качалке торчал. Руки, как ведра раздул. Так его же вроде того… шлепнули при побеге? – прапор снял очки.
- Да вот не совсем, - покачал головой Доцент, - дело тут туманное.
- А как же без него? – прапорщик достал из нагрудного кармана мятую пачку сигарет и без спроса закурил, - кум наш прежний мутный был.
- Ну а что еще на счет Васюкова можете сказать? – Доцент достал блокнот.
- Ну как что? Жил, - поморщился прапорщик, - режим, вроде, не нарушал, в бригадирах ходил. Тут тогда иностранцев много было. А он так, по-английски слегка «спикал».
- С кем общался? – Доцент сделал пометку.
- Ну были у него корешки, - на секунду задумался прапорщик, - китаец один, Чен. Отморозок еще тот. Поговаривали даже из триад. Его в Хабаровске взяли за рэкет. А при нем паспорт русский оказался. Вот его сюда и определили. Дерзкий такой, наглый. Весь драконами изрисованный. Ему вся зона должна была. Даже вертухаи. Дружки приезжали и дачки прямо через колючку перекидывали на глазах у охраны. Он тут даже казино устроил. Зам кума в прах проигрался, и только потом прикрыл.
- А где он сейчас? – оживился Доцент.
- Да я даже не знаю. Освободиться, вроде, не должен. Ему от души впаяли. В архивах покопаться надо. Там еще не всё мыши сожрали.
- А еще с кем общался? - внимательно посмотрел на прапора Доцент.
- Был еще один. Рыбой его зэки звали. С Курил. То ли русский с корейцем, то ли русский с японцем. Хрен его разбери. Контрабандист. Под «Владиком» в океане отловили. Шхуна какая-то потопла с мигрантами, его к нам и определили за незаконное пересечение границы. Хотя поговаривают, что это он сам ее потопил. И никакой он не мигрант незаконный. А капитан. Этот тихий был. Срок-то небольшой. Особо не дергался. Все прошение о гражданстве писал, и депортации боялся. Видать у него там свои какие-то терки были.
- Странно, вы их так хорошо помните, и не знаете, что с ними случилось, - Доцент изучающее взглянул на прапора.
- А чё тут странного? – хмыкнул прапор, - я тогда на пенсию ушел. Потом вернулся. Без меня все это было. Уходил – были. Пришел – уже сплыли. Я ж говорю – в архив надо заглянуть. Пойдемте.
- А как же кабинет? – Доцент оглянулся по сторонам.
- Да кому тут чё надо? – тот махнул рукой, и они вышли.
Пройдя через «локалку», они вошли в саму зону. Унылый пейзаж с лихвой дополнял огромный негр почему-то в зимней шапке, который рисовал на стенде улыбчивую женщину с белыми волосами под надписью: «Помни, осужденный, тебя ждут дома. Не нарушай режим!»
- Ну да, - уловил ход мыслей Доцента прапор, - уместнее бы здесь были пальмы с вигвамом. Хотя не… вроде вигвам у индейцев. Интересно, у нас из Индии есть кто?
- Из Америки, - поправил его Доцент и пояснил, - в Индии индусы.
- Какая хрен разница, - отмахнулся прапор, - здесь Россия.
Он хотел сказать еще что-то, но мимо них, разбивая воду из луж, протопал интернациональный отряд, распевая хором «Ветер с моря дул».
- Ну вот, пришли, - прапор остановился возле здания из красного кирпича, покосившегося на один бок, - ну вот, опять замок сперли. Поди Михайлов. Он к замкам и лампочкам неравнодушен.