- Что-то здесь у вас собак нет, - огляделся по сторонам Доцент, - обычно же вдоль запретки…
- У нас корейцы есть, - остановил его Федорыч, - а где есть корейцы, там собаки кончаются. Здесь же зона. Не ресторан корейской кухни, - он дернул дверь, и она вывалилась наружу. Прапор выругался, - вот так вот у нас всю жизнь все на соплях и держится. Заходите.
- А чем вы их тут кормите? – Доцент вошел внутрь, и в ноздри ударил запах плесени и паутины, - да… конечно… - поморщился он.
- Не Рио-де-Жанейро, - подхватил его слова прапор, - кормим чем? Китайцев тушенкой китайской, корейцев морковкой корейской…
- А негров бананами? – рассмеялся Доцент.
- Нет, бананьев у нас нема, - рассмеялся тот, - а так, если без шуток, то посылками с дома кормятся и гуманитаркой. У нас ничего, кроме пшенки с килькой нет. Склад полгода назад сгорел. А местный ларек, где зэки отоваривались, детишки с поселка обокрали. Туда вон пойдемте, - он указал пальцем в темную комнату, щелкнул выключателем, и лампочка неожиданно загорелась, - не, не Михайлов замок спер. Он бы лампочку точно не пропустил. Вот в том шкафу должны дела быть.
Прапор отодвинул от огромной потертой двери охапку лыж и со скрипом распахнул ее:
- Вот они, жмурики наши, - он бросил на грязный стол, накрытый газетой «Амурский рабочий», охапку папок, - здесь покопаться можно. Какая-то бухгалтерия должна была все-таки остаться.
Доцент развязал бантик на одной из них, вдохнул пыли и звонко чихнул. Прокопавшись часа три, они не обнаружили ничего, кроме того, что тело Васюкова покоится на вырубленном посреди тайги кладбище под железной табличкой с номером. К делу была пришпилена какая-то объяснительная, написанная солдатом-срочником с жуткими ошибками, в начале которой долго и нудно перечислялись обязанности караульного, переписанные из устава, и в конце многозначительная приписка: «Попал наповал». Венчала это канцелярское творение бюрократии подпись-закарючка, ставшая переходным этапом между крестиком и почерком первоклассника.
- Ну да… Не густо, - поежился Доцент.
- А в желудке пусто. Пойдемте что ли в офицерскую столовку пообедаем. Там сегодня Кузьминична борщ наварила. У нас тут автозак с зэками лося сбил, так что с мясом будет.
Они вышли из архива и, немного попетляв по находящейся в коматозе зоне, вошли в здание офицерской столовой, в которой пахло хлоркой и тараканами. Усадив Доцента за стол, прапор подошел к здоровенной, румяной, как ромовая баба, женщине, о чем-то поговорил с ней и вернулся. Вслед за ним возник китаец в колпаке и перемазанном свеклой белом переднике, и бухнул перед ними на стол поднос с двумя тарелками горячего ароматного борща, в котором плавали два островка белой сметаны.
- И все-таки, что с этим Васюковым? – начал было Доцент, но к ним подошла повариха.
- Ну что, вкусно, хлопцы? – она оглядела Доцента, - не ваша еда, не городская. А чего это вы про Васюкова вспомнили?
- А Вы что, его знали? – посмотрел на повариху Доцент.
- А то! – она бесцеремонно присела за стол, подвинув собой прапора, - его женихом все моим называли. Он у меня все время на кухне околачивался. Протеины жрал. Так убёг же он с дружками.
- В смысле убёг? Как? – Доцент уставился на Кузьминичну.
- Ну как бегают? Ножками, - рассмеялась та, - года три уже как, четыре. И китаец вместе с ним. И Рыба курильская. Одеяла из бараков на колючку побросали, перелезли - и в тайгу.
- А почему же документов никаких нет? – не понял Доцент.
- Да потому что кум наш тогда обосрался, - повариха положила огромную ладонь под толстую щеку, - и решил никому не сообщать. А тогда еще река разлилась, половодье было. Их для приличия, конечно, поискали день-другой, а потом плюнули. Скелет нашли какой-то в тайге и похоронили, типа это Васюков. Про Рыбу вообще забыли. У него через месяц срок кончался, и депортация ждала. А китаец, будь ему не ладно… только вздохнули без него. Тут же при нем не зона, а бордель был. Наркота, шлюхи. Даже дискотеку устраивали. Друганы его на джипах приехали, музыку включили и заставили охрану на вышках прожекторами мигать.
- А начальник что? – спросил Доцент.
- Кум что ли? – та махнула рукой, - да у нас он пришибленный был. Сколько рапортов на пенсию писал, а его все не отправляли. Он, походу, еще считал, что в СССР живет, а сюда как на Луну попал. Как вышел на пенсию – нажрался, на рыбалку в первый же день пошел, под лед провалился и утоп. Новый-то ничего вроде, но жалко мне его. Тут в этот сортир за столько лет говна навалили, а ему теперь чистить. Вы борщик-то кушайте, - она по-матерински улыбнулась Доценту, поднялась, и, переваливаясь, как медведица, потопала на кухню.