Росси пожал плечиками. А после плюхнулся на пол и полез покорять узкие ходы поместья своих предков.
- Я бы там и не поместилась, - развела руками и шагнула напрямик через дверь, самолично внедряясь в кабинет, обозванный сегодня залом совета города, где собрались все одиозные главы родов, сидя у камина и обязательно потягивая из стеклянных массивных стаканов бренди.
Они только его и пили, позволяя нам с папенькой нередко перешёптываться по этому поводу. Сейчас же нужно было пройти под их невидящими меня взглядами по деревянной лакированной лестнице вверх за балюстраду – туда, где стояли книги и начиналась библиотека.
- Каково это, - медленно плыла я, - сидеть здесь и знать, что каждую плашечку на полу, каждый завиток резьбы на ножках твоего стола и каждую книгу на полку здесь поставила я? – диван с гнутыми ножками балкона встретил меня скрипом, - а Ачиль? Сюда ты что-то не пустил свою гнилую жёнушку с её вонючими дохлыми цветами!
Никто моих злобных перлов не услышал, потому пришлось заткнуться и прислушаться к их разговорам, к удивлению, ведущимся в мою честь.
- Мы не можем попрекать традиции, дон Инганаморте! – ворчал крикливый старый сеньор, - ваши просьбы граничат с преступлением! Отменять вознесение факела в этом году! Что это за чушь?!
Ответил ему папенька с присущим ему высокомерием, прозрачным плевком обозначившимся на лице первого дона:
- Не отменить, а изменить на этот цикл последовательность семей, - папины глаза блеснули горделивостью, - два смежных рода, ступающих друг за другом. В следующем году, не являющимся для моей семьи траурным, Понтедра вернёт нам право быть держателями факела, как положено. Однако в этот год…
- Каждый цикл, сменяемый всеми нашими родами год за годом, мы требуем от своих детей священного вознесения символа победы и власти над главной напастью Мальдау Хилл – призраками. Цикл меняет очерёдность передачи факела детьми одного рода другому. Припоминаю, что в прошлый раз как раз именно ваша старшая дочь приняла решение принять бразду на себя, взяв её от сеньора Понтедра, - говоривший мужчина деловито-уважительно кивнул в сторону Ачиля, - сейчас вы, сеньор Инганаморте, просите пересмотреть вашу кандидатуру, а вернее, кандидатуру вашей второй по старшинству дочери, потому как… вы полны скорби траура. Вам не кажется, что эта причина… слишком ничтожна для мероприятия подобного масштаба?
- Ко всему прочему, траур в восемь лет – весьма продолжительное оправдание, - дополняющий первого сеньор вызывал у меня ещё большую ярость, однако…
Восемь лет, Бона.
- Ничтожна? – глядел на оппонентов из-под бровей папенька, - смерть моей наследницы ничтожна как причина?!
В схватку неожиданно вступил Ачиль:
- Вероятно сеньор поспешил с применение этого слова, поэтому я возьму на себя ответственность прекратить дебаты и напомнить всем господам, что в прошлый круг вами было принято решение заменить синьора Баджардини-младшего. Не так ли, дон епископ? Насколько мне известно, ваш сын проходит светское обучение где-то в отдалении от города?
Я отметила то, насколько хитро впился когтями в епископа Ачиль, очевидно находящийся на стороне моего папеньки. О, так у нас здесь коалиция? Странная, кстати, потому как во времена моей бурной юности папа низвергал Ачиля, как моего жениха, в дебри мироздания, приписывая тому лик змия-искусителя, лукавого и… равного мне, да. Не зря Мальдау-хилл шумел каждый раз, когда происходила эпичная битва среди, казалось бы, договорившихся о браке нас. А сейчас, помимо холодного неприятия, между ними был нейтралитет, явно связанный деловым промыслом. Что ж, восемь лет назад при жизни я бы аплодировала стоя, пожимала бы им руки и припоминала спущенного папенькой пару раз с нашей лестницы Ачиля - оба были в утреннем неглиже обсмеяны мной из окна моей спальни, а после выслушаны и обсмеяны второй раз.
- Мой сын не мог вернуться в Мальдау Хилл в том году, - словно ослеплённый испуганный котёнок терял всю свою стойкость епископ, - в связи с тяжёлой болезнью.
Расположившаяся как на троне я усмехнулась красочнее.
- Мальчик-психопат! – разразилась тоном сладкого известия для всех не ознакомленных, - потому и заперт который год за городом. Кто станет терпеть рядом с собой лечебницу? Какая дикость! И какой шрам на вашей блистательной репутации, сеньор Буджардини! Даже моему папеньке не было так стеснительно признаться, когда его непутёвая старшая дочь начала исполнять планы кражи сердца юного, - смешок, - на тот момент сеньора Понтедра! – чёрные замшевые туфли были водружены на золочёную кромку подлокотника, - может потому, что я тогда победила? – я расплылась в удовольствии.