- Что же ты сделал, папенька? – разнесся мой шёпот по зале, - что вы все сделали, что я не смогла вас простить и вернулась, чтобы убить каждого?
Я могла принять бренность бытия той же четы Джентиле, которые посмели породить мою соперницу Карлу, которая в свою очередь сейчас была Понтедра. Ачиля, который помимо того, что посмел надругаться надо мной ещё при жизни, пусть и взаимно со мной, но никак не мог быть прощён из-за связи с Карлой и из их же ребенка, которого я по какой-то причине знала. Но папенька? И весь остальной пусть и дурацкий, но никак меня не касающийся совет?
- Надо было целиться ниже, - шипение обиженной не прервало продолженный сеньорами диалог:
- Вентиляция? – верить Понтедре, как и я, папенька не стал, - такой ветер?!
- Так или иначе, если вы приняли решение совершить обмен среди ваших семей, то, полагаю, никто из присутствующих против не будет, - поспешные сборы сеньора Буджардини выглядели комично, - не так ли, господа?
Кивки растерянных и охваченных приступом страха мужчин на самом деле вряд ли могли нести в себе какой-либо смысл, кроме того, в котором кто-то взывает их удалиться подальше из этого дьявольского места.
- Бегите, крысы, я буду неподалеку, - я расслабилась на диванчике, запрокинув голову, - я всегда буду слишком близко!
- Вы должны понимать, что целью вознесения символа победы над призраками именно сеньором Росси Понтедра послужит обряд почтения памяти моей дочери, - объявил стирающий с щеки полосу крови папенька, - в связи с тем, что в следующем от своей пропажи году Бона должна была сама войти в род Понтедра.
Оглушающая тишина пространства нарушилась лишь шуршанием одежд мальчика, решившего, что в этот миг мне необходима как минимум поддержка, как максимум объятие, которое он и продемонстрировал, практически расположившись на призрачной юбке в позиции лежа, обвив и сцепив вокруг моей талии руки.
- Как вам будет угодно, - безразлично направился в сторону двери сеньор Эвола, - в такие моменты высказывать сопротивление было бы дурным тоном. Я прошу прощения, мне решительно пора по делам.
- Сборище трусливых лжецов и лицемеров, - пробурчала я, медленно ведя по голове малыша Росси своей рукой, вероятно внося успокоение больше в его состояние духа, чем в собственное, - в особенности твой папа, - фыркнула, - только представь: мои старания были напрасны! Во времена моей жизни я всем сердцем желала выйти за него замуж и едва не успела это совершить! После, правда, умерла, но какая разница? Он ранил меня тем лишь фактом, что не уподобился папеньке и благородно не принял траур. Разве я просила оплакивать меня восемь лет? Он, конечно, мог бы и постараться – я же теперь здесь! Однако, он принял решение поспешно жениться на ком попало через… буквально мгновение! Так опошлить моё существование! Вот это наглость!
Росси только и мог, что всю мою речь мотать головой и делать вид, будто не воспринимает моих колких слов, какими они точно были.
- Мне кажется или я забыл тебе сказать, что подслушивать нехорошо? – добрая улыбка оставшегося, вероятно, единственным неустрашимым во всей зале Ачиля решительно и верно поднималась вместе со своим хозяином по ступеням на второй этаж, - однако начатый тобой переполох всё же принёс хорошие результаты.
Милый Росси в ответ на слова своего вредоносного папаши выпрямился и лучезарно кивнул.
- Тебя не задел порыв ветра? – рука мужчины по-отечески мягко потрепала мальчика по голове, - выглядишь растрёпанным.
Я предпочла подсесть ближе к бесцеремонно взирающему сквозь мою бесплотную тень Понтедре-старшему, без зазрения совести проявив решительность в вопросе личного пространства. Оно, я про его пространство, в какой-то мере ещё восемь лет назад было сугубо наше общее.
- Знаешь, эти разговоры, которые ты любишь подслушивать, ни к чему хорошему не приведут, - хмурился в область моего носа Ачиль, - сеньоры редко говорят что-то дельное, а ты… - мужчина не сдержал тяжёлой усмешки, - впрочем, это твоё решение. В следующий раз только закрывай свой лаз, ладно?
Мальчик повинно склонил голову и кивнул.
- Какой хороший и мягкий папенька! – мой выдающийся голос рассёк пространство, - так и вижу в твоих глазах фальшь! Ты вечный узник притворства, Ачиль! Кто тебе сказал, что у тебя получается, что ты продолжаешь? – приблизив своё лице к его, - Росси, будь любезен, соври, что твой папенька всегда такой ранимый и нежный.
Смотревший на нас двоих, слегка поджав только один глаз, мальчик улыбнулся и мягко кивнул, выглядя при этом невероятно милым.