Подоспел сослуживец. Недолго думая, он плеснул воду из чашки в круглое, щекастое лицо, а я придавил тушу сверху, мешая Мелиссе подняться и рявкнул:
— Ещё воды!
Сквоч помчался на кухню.
Новая порция холодной жидкости несколько отрезвила горемычную тётку. Она перестала сопротивляться, распласталась податливой кучей по напольному покрытию, разревелась.
У женщин, похоже, без слёз — никак.
Я не отпускал, втайне сочувствуя горю и пытаясь понять, при чём тут вымогательство.
— Ты свихнулась?! Какое вымогательство?!
— За то… что его копам… не сдадите… — проныла уборщица сквозь всхлипы.
— Почему мы его должны были сдать? — проговаривал ласково, будто обращался к ребёнку или тяжелобольному.
— Он же в ту драку из-за вас полез… А вы его подставить захотели…
Вся эта чушь прекрасно укладывалась в сказку, наспех сляпанную Броком для романтической толстухи. Он — умница, вписался за друзей, а мы — захребетники, мешающие их счастью.
— И в дом тот из-за вас полез… Чтобы вы этими деньгами подавились!
— Мелисса! Ты уверена?!
— Гады, гады, какие же вы гады… Сдохните…
Пора приводить даму в сознание.
— Сквоч, опустись на колени и покажи чип, — скомандовал я, схватив женщину за волосы.
Дёрнул вверх, с силой, сознательно причиняя боль.
— Смотри! Видишь кругляш? У Ежи такой же имелся!
Смекалистый бесфамильный нагнулся пониже, давая рассмотреть имущество Федерации во всей красе.
— Был…
— И у меня есть. Мы не с западного побережья. Мы — солдаты! Сбежали из армии, — вывалил я правду, не особо опасаясь последствий. Тётка и так замазана по самое некуда. Наистерится, успокоится — сама осознает, что рот нужно держать на замке. Потому что соучастница вооружённого грабежа и убийства. Хватит жалеть чужие страдания, свои девать некуда. — Деньги нам требовались, чтобы с планеты убраться! Всем троим!.. Воды дать?
— Вы врёте! — женщина никак не хотела расставаться с иллюзиями.
— Присягу продекламировать? Или указать расположение части? Или показать ленту новостей, в которой она упоминается?!
— Расскажи ей, — попросил Сквоч. — Она имеет право знать.
И я рассказал. О маяке, о налёте, о бегстве из лечебницы, о судьбоносной встрече у мусорника, о наших гнилых перспективах, вскользь упомянул о Фарэе, вновь перекрутил обстоятельства гибели Брока и совсем ничего не сказал о поиске связи с командованием.
Поначалу она безучастно слушала, но постепенно, под напором фактов и знакомых событий, начала приходить в себя.
— … Такое вот говнище, — закончил я.
— Отпусти, — довольно связно попросила Мелисса.
— Успокоилась?
— Да.
Отстранившись от тётки, я вернулся на диван, бесфамильный стал в дверном проёме. Она заворочалась, уселась, подогнув ноги, приложила ладонь к сердцу, натужно дыша. С непередаваемой болью посмотрела на меня, потом на бесфамильного.
— Кто из вас его убил? — отстранённо, бесцветно прозвучало в комнате разрывом снаряда. — Я не полная дура. В утренних новостях показывали репортаж о налёте на дом Лилли. Сообщили об убийстве. Про охранника и Ежи не сказали ничего. Зачем вы меня обманули?
У меня не хватило сил смотреть ей в глаза. Наша ложь вскрылась, словно гнойник под скальпелем хирурга, не принеся облегчения никому.
— Я, — решительно рубанул Сквоч. — Он пытался нас застрелить. Ради денег. Для этого и револьвером обзавёлся.
— А Лилли?
— Брок. Гантелью.
Упоминание красавицы, погибшей по прихоти подчищающего концы ушастого, вызвало новый поток слёз.
— Я не хотела… Ежи… С того самого момента, как он с этим Милле связался, отговаривала…
— Погоди, погоди… — меня озарила неприятная догадка. — Та история, с нападением наркомана — его рук дело?
Плечи женщины затряслись в рыданиях.
— Д-да… Д…
Новый приступ страданий помог вылечить Сквоч. Осмелев, он присел рядом, успокаивающе приобнял толстуху и с укоризной меня попросил:
— Дай человеку выплакаться. Она потом нам всё расскажет. Но пока… не надоедай своими расспросами.
Мягкий, человечный тон бесфамильного оказался лучшим психотерапевтом. Уткнувшись в мужскую грудь, женщина ещё немного поплакала, после отстранилась, воспользовалась извлечённой из сумки кофточкой вместо платка и, смахнув слёзы, заговорила тихо, но внятно:
— Когда вы ко мне пришли, я хотела вас к подруге на проживание определить. Не к Пауле, это так… запасной вариант. Из-за сына… Он у неё ненормальный. Комок проблем, одним словом. Вечно неприятности ей доставлял. В квартире не жил, но мог на работу притащиться, поскандалить, при всех требовать его содержать, как наркозависимого больного… А Ежи настоял именно к ней… Пока вы у меня на кухне сидели, а я в комнате собиралась, Ежичек пришёл и достал деньги из рюкзака. Злой… Я перепугалась — шутка ли, столько кредитов, да ещё наличными! Сказал — вам отдаёт. Последнее… Спрашивать откуда не посмела, а он велел Пауле звонить и договариваться…
— Брок предусматривал несколько вариантов нашего укрытия?
— Угу… Он сказал, что хорошо заплатит верным людям, чтобы вы спокойно пожили у них и не мешали нам. Я предлагала за город, к тётке, там никто не найдёт, потом к Лу — вы её не знаете… А Паула меня сама когда-то спрашивала, где подзаработать. Ей платили меньше, чем мне…
Бесфамильный изменился в лице. До него начала доходить вся подоплёка истории придурка с тесаком.
— Нападение Ежи организовал?
— Ежи, — подтвердила Мелисса. — Но не нападение, нет! Приструнить хотел… Попросил завести разговор о вас при Милле, едва я ему пистолет принесла. Сказал, что те деньги — его, а вы вымогатели. Но бросить он вас не может, потому что считает друзьями.
— Запутанно, — вырвалось у меня. — Дальше что?
— Милле как про деньги услышал, остатки мозгов потерял. Ключ у матери почти в открытую отобрал и домой помчался. Ежи за ним поехал… Видел, как тот в подъезд входил и ждал, чем закончится. Он сам рассказывал. Говорил — для вас разобраться с конченным наркоманом легче лёгкого. Организовал, чтобы напугать и своё вернуть.
Ошалевший от выкрутасов теперь уже бывшего товарища Сквоч повернулся ко мне:
— Вит! Ты что-нибудь понимаешь?
Я лишь грустно усмехнулся.
— Более чем. Нашему знайке очень не понравилось делить заработанную сумму. В открытую он нас послать не решился, но, будучи по натуре предусмотрительной скотиной, к некоторым манёврам подготовился заранее. Натравил исподтишка сына Паулы, пошёл за ним. Поруби нас тот плешивый сморчок — встретил бы его в подъезде и отобрал деньги. Навыков у Брока вполне бы хватило, драться заучка умел. Сдаётся мне, на это он и рассчитывал… Когда я с ним связался, то ему пришлось экстренно менять планы. Меня тогда ещё удивил тот факт, что Ежи по видеосвязи отказался общаться, сославшись на плохой сигнал. И это в центре города, на стадионе, где ретрансляторов пруд пруди!
— В подъезде стоял? — посерел от догадки Сквоч.
— Уверен. При разговоре эхо присутствовало, будто из большого помещения общается. Подъезд волне подходит.
Про себя подумал: «Другое не ясно, почему он с оружием сам не вошёл вместе с наркошей и не пострелял нас? А если бы Милле тоже получил ранение? Лежали бы втроём, подыхали…»
Временно позабытая толстуха, и сама о том не подозревая, пролила свет на всплывшие вопросы:
— У него имелся ключ. Я дала… Паула у меня запасной хранила, как и я у неё. Удобно. Воровать нам друг у дружки нечего, а она у меня раньше иногда ночевала. Давно… сынка боялась. Он, пока помоложе был, изредка заваливался в её квартиру и бил мать, если денег не давала.
Вот оно как… моё сообщение, получается, нам жизни спасло. Забоялся Ежи открывать огонь в жилой многоэтажке, да ещё среди бела дня. Но проверить под благовидным предлогом, как мы там, проверил бы… через часик. А там как карта ляжет, и всяко не в нашу пользу… Выживших бы или добил по тихому, или долго рассказывал о том, как с вечера у него душа была не на месте и переживательный нерв свербел о здоровье товарищей, представая этаким героем-спасителем.