Однако интересно, кто же ее избранник.
Она прочитала немой вопрос в глазах отца.
— Папочка, человек, которого я хотела бы иметь своим мужем, ждет за дверью и хочет увидеть тебя. Ты разрешаешь ему войти?
Франсуа моргнул один раз.
Арлетта, улыбнувшись, поклонилась и исчезла из поля зрения.
— Заходи, Гвионн. Мой отец согласился повидаться с тобою, — зазвенел ее молодой счастливый голос. — Папа, этого доброго человека зовут Гвионн Леклерк. Вы можете помнить его по тому году, когда меня отослали на юг. Он тогда был оруженосцем у сэра Ральфа. С тех пор он сделался рыцарем, и я люблю его.
Над постелью склонился человек. Не очень красивый, но и не уродливый, с тонкими чертами лица и грубым шрамом через всю правую щеку — напоминание о сечах былых времен. Его холодные ярко-зеленые глаза обрамляли густые ресницы. Чувствительные губы изогнулись, но это была не улыбка. Скорее, гость испытывал какое-то странное напряжение. Франсуа чувствовал, что избранник его дочери заметно взволнован. На вид ему было около тридцати. Если судить по суровому выражению и решительному взгляду, такой человек достоин руки его дочери. Его покалеченное в бою лицо казалось слегка знакомым, но без вступления Арлетты он едва ли сумел бы припомнить воина, прослужившего в его замке без году неделю, да еще столько лет назад. Тогда он не очень интересовался такими пустяками.
— Гвионн, познакомься. Это мой отец, граф Франсуа де Ронсье, — сказала Арлетта, пунктуально соблюдавшая этикет. Незаметно для отца она подтолкнула рыцаря в бок. — Скажи что-нибудь, Гвионн. Задай вопрос.
Сэр Гвионн откашлялся.
— Господин граф, я пришел сюда просить у вас руки вашей дочери Арлетты для заключения законного брака. Я говорил с ней, и она сделала мне честь, согласившись на этот союз. Господин мой, можем ли мы создать семью?
— Папочка, пожалуйста! Умоляю тебя, скажи да!
Франсуа не колебался. Он мигнул один раз.
Арлетта бросилась ему на грудь и обняла его. Франсуа не мог вспомнить, когда она делала это в последний раз. Может, и никогда. Через пелену слез он смотрел на лучащееся счастьем лицо дочери.
— Можно, нас обвенчают завтра?
Он мигнул еще раз, но в этот момент вмешалась Элеанор.
— Арлетта, да ты голову от счастья потеряла. Зачем так торопиться? Браки в нормальных семьях не устраиваются за одни сутки, — укоризненно сказала она.
Арлетта выпрямилась. Что касается всяких простолюдинов, может, это и так, но ведь она — дочь графа и сама графиня. Если ее отец согласен, что может ей помешать?
— Послушай, Элеанор, — мягко возразила она. — Я очень хочу, чтобы мой отец присутствовал на этой церемонии. Не ты ли сама говорила, что он…
Она не решилась докончить фразу, да в этом и не было нужды. Каждый находящийся в комнате, включая и самого графа Франсуа, знал, что не долго оставалось ему мучиться на этом свете. Через несколько недель, а может, и через несколько дней Франсуа де Ронсье ждет встреча с суровым и неподкупным судией.
Отставив в сторону все сомнения, Элеанор вздохнула. До последнего момента она должна оставаться верной женой.
— Будь по-твоему, Арлетта. Раз твой отец согласен, я поговорю с отцом Йоссе. Но сама знаешь — кто в мае женится, тот весь век мается.
— Элеанор, при твоей набожности я никогда бы не подумала, что ты способна верить в глупые сказки, — горячо возразила Арлетта. Она склонилась над постелью отца. — Папа?
Франсуа мигнул, и снова оказался в объятиях любящей дочери.
Глава двадцать седьмая
Мул, одолженный на епископской конюшне, неторопливо трусил по каменистой дороге, покуда не дошел до места, где тропа начала подниматься вверх, через лес, к замку Хуэльгастель.
Едва копыта застучали по выбитой колее, мулу, очевидно, что-то пришло в голову, и он встал, как вкопанный, отказываясь двигаться дальше. Негромко ворча, что он уже не в тех летах, чтобы Господь посылал ему такие испытания, старый священник спешился и повел животное за собою на поводке.
Во дворе замка на глаза ему попался конюх, который сидел подле корыта с водой и от нечего делать покусывал соломинку. Отец Иан с большим облегчением вручил ему мула и объяснил, что держит путь из Локмариакера и хотел бы поговорить с отцом Йоссе. Тот ответил не сразу, покосившись на солнце, выглядывающее из-за снежно-белых облаков.
— Он, должно быть, теперь в часовне, — наконец ответствовал конюх, нехотя вытаскивая соломинку изо рта. — Сегодня у нас свадьба.