На поездку к Торрихосу рассматривалось несколько кандидатур, и тем не менее начальство остановилось почему-то на мне. В прежние годы начальникам информационно-аналитической службы выезд за границу обычно бывал закрыт: считалось, что они слишком много знают и не стоит подвергать даже случайной опасности источники особой важности, о которых руководитель управления безусловно знал. Приказы в разведке, понятно, не обсуждают, их выполняют.
25 июня я уже приземлился в Париже, где пару дней наслаждался жизнью туриста, затем перебрался в Латинскую Америку. А дальше началась операция, которую я условно назвал «Бермудский треугольник» – столько в ней было неизвестного, загадочного, а может быть, и опасного. Чтобы не подводить никого из друзей, помогавших мне в тех делах, не буду называть точных географических мест и имен. Скажем так: необыкновенно живой и расторопный полковник, которого, видимо, все знали как очень влиятельного человека, доставил меня на своем автомобиле в дальний уголок Н-ского аэродрома, где стоял двухтурбинный реактивный самолет без опознавательных знаков. Мой чемоданчик улетел в грузовой отсек, сам я оказался один в пустом салоне. Самолет быстренько разбежался и легко вспорхнул в облака. Смотреть вниз на вату туч было скучно, и я стал осматривать салон самолета. В нем все дышало казармой. Часть столиков была поломана. Кожаная обивка кресел вытерта, испачкана, местами поцарапана, никаких салфеток, подушечек, как и никаких признаков буфета – непременной принадлежности персональных самолетов глав правительств или государств либо личных машин миллионеров. Крошечный удобный туалетик тоже был порядком захламлен. Но это был личный самолет генерала Торрихоса – главы правительства и командующего Национальной гвардией Панамы, одного из замечательных людей, знакомство с которым подарила мне судьба.
Вдруг дверь пилотской кабины отворилась, и молодой, статный офицер-летчик спросил:
– Куда вас везти?
Я на мгновение оторопел от неожиданности:
– А разве вам не сказали?
– Нет.
– Тогда везите туда, где находится генерал.
– В Панаму или в Фаральон?
– Туда, где находится сейчас генерал, – твердеющим голосом отвечал я.
– Значит, в Фаральон, – подытожил мой собеседник.
– Стало быть, туда, – поставил я окончательную точку, хотя понятия не имел, что такое Фаральон и где он находится.
Через некоторое время самолет, покрутившись у кромки океанского берега, стал заходить на посадку, и я почувствовал холодок в сердце, когда увидел, что рядом с посадочной полосой стоял бронетранспортер, из башни которого высунулся по пояс стрелок, провожавший стволом крупнокалиберного пулемета наш самолет. Стоило только черному, как ночь, пулеметчику нажать на гашетку, и мы, как подстреленный воробей, шмякнулись бы на бетонные плиты полосы.
Как только самолет сел и подрулил к стоянке, туда же подкатил и этот бронетранспортер, стрелок которого не переставал целиться в единственного пассажира. «Вот зараза, – подумалось невольно, – ну что ему надо?» И лишь когда пилот поздоровался с вояками из бронированного ящика, чуть отлегло от сердца. Подали машину, и я поехал в дом генерала, сопровождаемый все тем же бронетранспортером.
Как потом оказалось, Фаральоном называлась прежняя американская военно-воздушная база Рио-Ато, которая арендовалась в годы войны и потом, после нее в течение 25 лет, под предлогом организации защиты входа в Панамский канал из Тихого океана от всяких опасностей. В 1970 году панамцы уже под руководством Торрихоса отказали в продлении договора и попросили вернуть базу. Рассердившиеся янки разрушили ее, сломали все постройки, даже забили камнями колодцы. Осталась только взлетно-посадочная полоса, которую и приспособил для нужд Национальной гвардии Торрихос. Он не любил жить в городе Панама, в «пяти минутах езды на джипе от американских военных фортов в зоне канала», и предпочитал работать здесь, в доброй сотне километров к северу от столицы. К тому же здесь стоял батальон гвардии с 18–20 бронетранспортерами.
Дом генерала находился в полутора километрах от аэродрома. Снаружи его почти не видно, его заслоняют мощные кроны манговых деревьев, крытый навес для автомашин и какое-то подобие летней кухни. Однако его местонахождение выдавали круглая бетонированная площадка для посадки вертолетов да огромный шатер из пальмовых листьев, опиравшийся на деревянные столбы, под которым сидела группа охранников и, разморенная тропическим зноем, лениво играла в домино. Оружие и подсумки горкой лежали на столе, висели на спинках стульев.