И верно, такси во множестве сновали по дороге. Через один-другой автомобиль взгляд непременно натыкался на сочно-желтую мыльницу. И в большинстве своем это были именно "Волги". Казалась, вся дорога заполнена желтыми мыльницами. Немудрено, улица Металлургов, пусть и не являлась главной транспортной артерией, но по ней можно было объехать запруженный машинами центр города. Поэтому, дабы не загорать несколько часов в пробках, те водители, кто похитрее и поопытнее, стремились именно сюда. А поскольку таковыми качествами извечно отличались именно таксисты, то и удивляться их количеству не приходилось.
Чалдон еще раз чертыхнулся.
– Уйдет девка, что делать будем?- выдохнул Кривой.- Опять париться у подъезда? А если она не вернется?…
– Велик нас на шашлык порежет. Тебя первого!
– Почему?
– Не хрен за пивом мотаться было! Заладил: "мочи нет сидеть, я башку об руль раскрою", вот теперь тебе Серега жбан и раскроит!
– Миха, да ты чё?… Ты же сам согласился…
– Хватит ныть, все едино, твой косяк! Может, еще догоним, зацепим. Налево или направо?
– Жми налево. Я с этой стороны, в рот-компот, всегда в шоколаде.
– Поглядим,- мрачно подытожил Чалдон, многообещающе оглядел фигуру Кривого, словно предназначенную для разделки бычью тушу, и включил сигнал поворота.
Фортуна – дама капризная и в следующие десять минут она сначала улыбнулась величевским торпедам, а затем состроила им рожу. Страшную. Удача заключалась в том, что Наташу они все-таки зацепили, а ирония судьбы – в том, что зацепили в прямом смысле слова.
Чалдон ехал на грани фола, прямо по двойной сплошной линии дорожной разметки, распугивая двигающиеся навстречу автомобили звуковыми сигналами и морганием фар. Попутный транспорт тоже опасливо шарахался прочь от наглого джипа. Они обогнали не один десяток легковушек и около дюжины желтых экипажей с синими шашечками, когда Кривой, исполняющий функции впередсмотрящего взвизгнул, как недорезанный поросенок, одной рукой схватил напарника за плечо, а другой принялся тыкать в боковое стекло.
– Вот она!!
Из-за "Газели" справа вынырнула очередная желтая мыльница. Чалдон отвлекся от дороги и попытался рассмотреть, кто там сидит на переднем сиденье рядом с водителем. Отвлекся буквально на секунду, но тут же об этом горько пожалел.
По барабанным перепонкам резанул тревожный звук чужого клаксона. Навстречу, сигналя и моргая фарами, во весь опор несся черный "Мерседес".
– Твою мать!…
Чалдон успел лишь бросить взгляд по сторонам: слева "девятка" и "Газель", справа полный ряд машин – уйти от лобового столкновения почти невозможно – и рванул руль вправо.
Дальнейшие пятнадцать секунд в его памяти отпечатались плохо. Фрагментарно. И фрагменты отпечатались в основном шумовые: скрежет, скрип тормозов, несколько глухих ударов…
Очухался он только, когда Кривой прямо в ухо заорал:
– Миха, мы ее прибили!!
– Кого?…- тупо переспросил Чалдон.
– Девку! Ты глянь!
Чалдон глянул.
Непосредственно перед их "Ландкрузером" стояли, сцепившись в любовных объятиях, "Газель" и вишневая "девятка", и понять, где заканчивается капот одного автомобиля и начинается дверь второго, можно было только по цветовой гамме. А чуть впереди покоилась желтая "Волга", поцеловавшая бетонный столб и разворотившая в пароксизмах страсти собственное чрево. Водители "Газели" и "девятки" уже выскочили из машин и бродили вокруг оценивая повреждения. А вот таксист и его пассажирка (судя по рассыпанным по спинке кресла длинным волосам) признаков жизни не подавали.
– А это она?
– Она!
– Твою мать!…- повторил затасканное большинством русских людей выражение Чалдон. Он старался понять, как данная ситуация согласуется с инструкциями Величева, и не мог сосредоточиться. Голова работала неважно, мысли были медленными, вялыми, словно снулые рыбки, но скользкими и неподатливыми. Однако до того, что ситуация с инструкциями никак не согласуется, Чалдон допер.
– Все, валим отсюда!
– Может, телку вытащим?… Типа, в больницу. А то Велик… – Кривой сделал характерный жест ребром ладони по горлу.
– Как ты ее вытащишь? Двери, верняк, перекосило. И народ на тусовку собирается. Сейчас еще мусора подтянутся и начнется кадриль!- Чалдон завел двигатель, сдал назад, объехал место ДТП и, игнорируя возмущенные возгласы водителей "девятки" и "газели", умчал на второй космической в направлении гаражных джунглей на окраине.
Через четверть часа джип припарковался около замызганного продуктового павильона.
– В рот-компот, вот облажались…- протянул Кривой.
– Наша тачка на кого оформлена?
– На Петровича, у меня доверка.
– Хоть здесь свезло.
– Факт! С Петровича взятки гладки. Прокукарекает, что тачку стырили, а нас в упор не видел…
– Ты не радуйся! Давай, звони!… Потом мы кукарекать начнем.
Кривой вытащил мобильник с такой миной, словно держал в руке не последнее слово в сфере сотовой связи, а гремучую змею или, на худой конец, омерзительную бородавчатую жабу. Со слабенькой, как новорожденный котенок, надеждой посмотрел на напарника: "мол, друг, может, ты?", но Чалдон лишь покачал головой.
– Ты почему мрачный, Стрельцов? Не пугай меня, мне нельзя…- жена встретила Артема на пороге чувственным поцелуем и ненавязчивым, мимолетным, но внимательным осмотром. Не прицепился ли к рубашке длинный женский волос, не благоухает ли суженный недозволенным ароматом "Шанели", не притаились ли под подбородком следы помады. Поцелуй в ритуале ежедневного приветствия присутствовал всегда, а вот осмотр появился совсем недавно, во время беременности Насти. Осмотр проводился, конечно, понарошку, однако, известно, в каждой шутке…
Против осмотра Стрельцов не возражал, справедливо полагая, что беременной женщине простительны и не такие слабости, как эти маленькие приступы ревности. Наоборот, внимание Насти, даже выраженное в подобной форме, было приятно. Любимая жена, что ни говори, к тому же носящая под сердцем первенца…
– Я не мрачный, я… задумчивый, – Артем обнял жену и положил руку на ее еще вполне плоский живот.- А как у нас дела? Парень ножками не болтал, не пихался?
– Темка! Ты бы хоть в Интернете прочел пару статей про беременность. А то дуб дубом, еще ляпнешь что-нибудь несуразное при маме… Ну, кто на третьем месяце пихается?
– А вдруг?…
Настя артистично изобразила бровями возмущенное удивление и кулачком дотронулась до стрельцовского лба:
– Балда!
– Балда-балда…- рассеянно согласился Артем, отпихнул ногой крутящуюся у порога в надежде на нечаянное угощение Настину любимицу Чапу, прошел в гостиную и повалился на диван. Кстати, родной, производства ООО "Мебель плюс", а не итальянский, как у некоторых…ренегатов. С учетом небольшого чувства голода лучше бы было приземлиться на кухне, но…при всех ее достоинствах – светлая, просторная, удобная, оборудованная по последнему слову техники – там отсутствовал диван.
– Вот он, кошмар моей старости! – Настя подперла бока, изобразив букву "Ф".- Вместо того чтобы уделить внимание любимой супруге, пузатый муж в застиранной майке коротает вечера на диване у телевизора. Не хватает только пива в руке и черного трико с пузырями на коленях.
– Где ты у меня пузо увидела? – вяло возмутился Стрельцов, – а майки я вообще не ношу…
– Это я фантазирую…от недостатка внимания…
Чапа тявкнула в знак согласия с хозяйкой, мол, и мне уделите минутку и пару кусочков колбаски, переступила лапами и пару раз деликатно стукнула хвотом по полу. Родословную потомственной дворняжки один из предков запятнал генами таксы, поэтому вид Чапа имела несуразный и смешной: длинное туловище, короткие кривые лапы, лохматая морда и уши торчком. А когда она столь уморительно-просительно переминалась, смотреть на собачку без смеха было просто невозможно.
Однако сейчас Стрельцов даже не улыбнулся. Настя сразу почувствовала, что муж чем-то озабочен.
– Темка, что случилось? Неприятности?
– Нет…
– Выкладывай, знаешь же, что не отстану.