В этот момент и увидел ее с пристани Витя. В три прыжка он был на берегу и бросился к лесу.
Лида заметалась на пристани, схватила топор и побежала на берег. Муха на своем посту встал, обеспокоенный. Тогда Басаргин метнулся наперерез Лиде и остановил ее.
— Брось топор! Я сам.
Она сказала что-то, он отнял топор, бросил его подальше и помахал Мухе. Тот успокоился, сел. Лида тяжко замычала и опустилась на колени.
Басаргин шепотом приказал Копалычу:
— Сейчас бегом в лес! Там прячься, пока они тут. Ну! Раз, два… Пошел!
Молча бросились они к лесу. Басаргин вырвался вперед и не оглядывался — не Копалыч его заботил. Муха побежал было за ними, вскинул обрез, но их уже плохо было видно среди деревьев, и он не стал стрелять, а быстро пошел к пристани — доложить.
Витя бежал через сквозной светлый бор. На небольшой поляне он догнал девочку. Она обернулась с вызовом, тяжело дыша.
— Только подойди!
Искаженное погоней Витино лицо менялось, появилась его туповатая улыбка. И это успокоило Сашу.
— Чего ты бежишь-то?! Чего?!
— Ага, бегаем, — сказал он.
И сел рядом с ней на землю. Она удивленно смотрела на него. Никаким злом не веяло от хорошенького паренька.
— Разбегались тут, — проворчала Саша, все же несколько отступая от него.
Коротким движением ноги он подсек ее ноги. Саша упала, и он навалился на нее. Она закричала. Ужас ее был тем сильней, что она только что поверила ему. Это был ужас, вызванный предательством, и он дал ей силы. Она сопротивлялась бешено, рвала пальцами его надвинувшееся лицо, и тогда он схватил ее за горло. В этот момент он близко увидел ноги подбегавшего Басаргина.
С зажатой в руке ложкой Басаргин длинным прыжком накрыл борющихся, и Витя коротко вскрикнул. Басаргин вскочил и рывком отвалил в сторону Витино тело.
— Ничего! Ничего… Сашенька, ничего… — говорил он, склоняясь над ней, стараясь быстрей ослабить, стереть ужас, не дать ему покалечить ее.
А она смотрела на него так же, как на Витю, ничего еще не поняв и не делая различия между ними.
— Все уже! Больше ничего страшного не будет. Быстрей пойдем отсюда! Вставай!
Она поднялась. Ее била дрожь. Он взял ее за руку и быстро повел дальше в лес. Неожиданно он остановился.
— Подожди здесь. Я сейчас.
Он вернулся на поляну, достал из кармана убитого наган, заметил лежавшую на мху ложку и ее взял тоже.
Пятеро стояли возле пристани.
— Упускать нельзя, — сказал Крюк. — Михалыч, бегом разыщи ублюдка этого, Витьку, найдите тех двоих, добейте, И все быстро, быстро! Того гляди катер будет!
Михалыч трусцой побежал в лес.
— Помоги ему, — сказал Барон Мухе.
Тот вопросительно посмотрел на Крюка.
— Распыляемся, — недовольно сказал Крюк.
— Мма-ть моя была женщина… — пропел Шуруп, — Дисциплинка, как в колхозе.
Вход в пещеру был низкий, скорей лаз, да еще заросший можжевеловыми кустами — укрытие надежное. Саша вдруг заплакала.
— Ну, ну… Все позади.
— Они маму убьют. Бить будут, чтоб сказала…
— Да у них свои дела, не тронут, — уверен он не был.
— Они убьют ее, убьют… Я назад пойду.
— Никуда не пойдешь! — резко сказал он.
Саша отошла от него, стала на колени и продолжала тихо плакать. Басаргин угрюмо смотрел на реку. После долгого раздумья обреченно сказал:
— Цепь — одно за другим… Я же знал.
Она с надеждой повернула к нему мокрое лицо.
— Лузга, родненький, сделай что-нибудь!
— Меня зовут Сергей! Поняла? — заорал он.
Он удивился. Так бы и ушел он прятаться в лесу, если в остался Лузгой. Но давно забытое имя неожиданно сильно зазвучало в нем.
Идя к деревне, он проверил барабан нагана — там было всего два патрона. Он выругался.
К поляне возвращался осторожно, все еще не решив, какая цель у него. Посмотреть, что и как? Выкрасть Лиду? Но если туда сунешься, навалится вся стая.
На поляне было движение. Он упал бесшумно, выглянул.
Над телом Вити склонился Михалыч. Вот он на корточках стал искать следы. Нашел и зашагал по следу. Прямо на Басаргина.
Готовясь остановить его и заставить бросить карабин, Басаргин подобрался, но Михалыч вдруг замер, всматриваясь в сторону треснувшей ветки. Посмотрел туда и Басаргин.
Через бор, часто останавливаясь и оглядываясь, брел Копалыч.
Михалыч вскинул карабин и прицелился. Но Басаргин успел выстрелить раньше. Михалыч повалился.
Услышав выстрел и никого не видя, Копалыч обреченно застыл на месте. Но когда увидел идущего к нему Басаргина с карабином в руке, сказал возмущенно:
— Да что это опять за стрельбу устроили?!
— Сейчас и ты будешь стрелять! — зло сказал Басаргин.
Копалыч покачал головой.
Басаргин шел к деревне. Копалыч шагал за ним, не зная, зачем. Лес здесь был темный, с густым подседом, тропа петляла. Из кустов сказали:
— Стой! Брось винтарь!
Помедлив, Басаргин бросил карабин и чуть повернулся, прикрывая от кустов наган, засунутый за пояс. Из-за кустов вышагнул Муха с обрезом, направленным Басаргину в грудь.
Не размышляя, по наитию, Басаргин отчеканил по-немецки:
— Как стоишь, полицейская морда!? Два шага назад! Приказ!
Муха растерялся: лицо мучительно напряглось воспоминанием, взгляд поплыл — и ствол обреза повело в сторону. Этого было достаточно: Басаргин в падении выхватил наган и выстрелил.
— Не умею и не буду, — твердо сказал Копалыч, отдергивая руки, когда Басаргин протянул ему обрез. — Я не стану убивать. Понимаете — это нельзя…
— Не будешь?! Пусть перебьют деревню? Изнасилуют девчонку?! Сменят нам ссылку на вышку?! Им можно? «Око за око» — так учила война.
— Там были изверги.
— А эти?!
Замолчали. Копалыч хмуро думал. Они подошли к краю леса и залегли за стволом поваленной ели. Отсюда был виден дебаркадер. На палубе стоял Барон. Остальных видно не было. Солнце склонялось к реке.
Басаргин подвинул Копалычу обрез.
— Нажмешь вот это… Можешь не целиться… — Он яростно прошептал: — Ты же должен мне помочь!
Копалыч принял обрез. Басаргин как-то засуетился, успокоился.
— Я тоже, знаешь, не на стрелка учился. В сорок первом, с третьего курса, взяли в разведшколу… И, знаешь, быстро… Когда припрет, быстро этому учишься… Разведротой командовал в сорок третьем.
— А как сюда?
— В сорок четвертом в разведке контузило, очнулся у немцев. В лагере сколотил группу, бежали. С боем. Опять ранило. Решили выходить по одному…
Лузга умолк — на палубу вышел Крюк, заговорил с Бароном. Тот посмотрел на часы, потом оба повернулись к лесу. Ждали.
— Ну? — сказал Копалыч.
— Ну, вышел один, без свидетелей и документов — прямо в трибунал. Ничему не верят. Хотели в штрафбат, так я ранен… Дали шесть лет лагерей. Но я ж себя все еще офицером понимаю, коммунистом. В лагере я — про конституцию. Дали еще четыре года. Я — протест. На это карцер, а потом сунули к уркам…
— Били, — кивнул Копалыч.
— Каждый день, месяца два, счет я потерял… Тут я и кончился, одна ниточка осталась — выжить.
Лузга замолчал, глядя на дебаркадер. Там появились Шуруп и Зотов. Зотов нервно заспорил с Крюком, видно, его хотели послать в лес вместе с Шурупом.
— Если они пойдут в лес… — сказал Басаргин. — А они пойдут — выяснять, и все вместе, теперь им нельзя иначе… Когда выйдут на линию вон того серого камня… Видишь?
— Да.
— Выстрелишь в их сторону — и лежи, ни в коем случае не выглядывай.
Крюк и Шуруп пошли к лесу. Барон двинулся позади них. Зотов остался на пристани.
— Дойдут до камня — стреляй! — прошептал Басаргин и бросился назад, к лощине.