Натан тяжело оперся кулаками о карту. Следы на снегу принадлежали ребенку.
– Разве дети не рожаются безгрешными?
– Дело в смерти, а не в безгрешности.
Натан прочертил извилистый путь по красным булавкам. Смерть в озере – крещение в соборе – место рождения? Допустим, отец Тайн крестил ребенка, а Маккарти мог иметь какое-то отношение к родам как бывший врач. Но при чем тут пивовар Мерфи? Ребенок родился в его доме? Зачат там?
– Кто же тогда четвертый? – спохватился Натан. – Отец ребенка? Или это Мерфи?
Консультант покачал головой.
– Нет, – пробормотал Бреннон. – Но тогда кто?
– Четвертый – аптекарь. – Лонгсдейл взял газету, зашуршал страницами и сунул объявлениями под нос комиссару. – Аптекари нелегально смешивают средства для абортов. Продают под видом «облегчающих микстур».
Комиссар стукнул кулаком по столу и сорвал с кресла сюртук.
– Финнел!
Дежурный галопом пронесся по коридору.
– Сэр?!
– Я – в дом Маккарти. Найди среди пропавших всех фармацевтов, аптекарей и их помощников. Пусть Риган сличит описания с нашей последней неопознанной жертвой. И досье на Маккарти ко мне, все, что найдете. Живо!
– Думаете, она замешана? – тихо спросил консультант.
Бреннон покачал головой.
– Не уверен. Но нелегальные аборты – это всегда крики, кровь и… отходы, – глуше добавил комиссар.
Ему доводилось брать с поличным тех, кто делал подпольные аборты, – и это были те редкие воспоминания, от которых Натан иногда просыпался в холодном поту.
– Аборт – это штука, которую сложно сделать незаметно. По меньшей мере, женщина будет кричать.
Лонгсдейл изучающе оглядел миссис Хьюз. Забившись в угол, она судорожно прижимала к себе детей; правда, на всю ораву ее рук не хватило, только на двоих. Остальные семеро сбились в кучку за спиной матери. Худая, замученная жизнью женщина, отметил комиссар. Она часто смаргивала слезы, губы у нее слабо дрожали; еще немного дожать и…
– Тут не аборт, что-то другое, – прошептал консультант. – Нет следов.
– Чего?
– Запаха.
– Кровь давно смыли.
– Не кровь. Такие места пахнут смертью.
– А тут вам не пахнет, – буркнул Бреннон и покосился на Здоровяка.
Пес, едва переступив порог дома, принял деятельное участие в обыске – уткнул нос в пол и стал вынюхивать. Полицейские почтительно не мешали. Собака методично обошла комнату и остановилась перед миссис Хьюз. Женщина сильнее прижала к себе детей. Здоровяк понюхал пол у ее ног и потянулся носом к подолу.
– Уберите его! – взвизгнула миссис Хьюз.
– В чем дело? – поинтересовался Бреннон. – Боитесь собачек? Или пол недотерли после аборта?
– Господи, о чем вы говорите?!
– Мы проведем опрос соседей. Они-то расскажут, как часто сюда приходили незнакомые женщины. И уж не сомневайтесь, все ужасы распишут в красках.
– Боже мой, да какие женщины? Какие ужасы? О чем вы?!
На щеках женщины проступили красные пятна. Один из младших детей зашмыгал носом и заревел.
– О воплях, – невозмутимо продолжал комиссар, не сводя с нее тяжелого взгляда. – Об окровавленных тряпках. Об отходах, в конце концов. Где вы их закапывали, кстати?
Миссис Хьюз побелела и привалилась к стене: ноги уже ее не держали.
– Н-неправда, – пролепетала она.
– Сэр, – в комнату заглянул полицейский, – прислали досье на Маккарти.
Комиссар взял неожиданно увесистую папку, и она раскрылась сама там, где была вложена еще одна папка, потоньше. Бреннон прочел название и поднял глаза на супругу пристава Хьюза.
– Ваш домовладелец, мэм, двадцать восемь лет проработал врачом в муниципальной больнице для бедных. Думаю, он знал, с какой стороны засовывать щипцы.
Лонгсдейл выхватил у комиссара папку и принялся быстро листать. Миссис Хьюз всхлипнула, закрыла лицо передником и залилась слезами.
– Послушайте, – зашипел консультант, – здесь дело не в этом!
– А в чем?
– У нее самой девять детей! Она не стала бы делать аборты другим!
– Еще как стала бы. Чужие – это не свои. С год назад мы повесили одну дамочку, у которой было шестеро своих чад, однако при этом она восемь лет вычищала нежелательных детей.
– Но сами подумайте – жил бы Маккарти в одном доме с девятью детьми, если бы так их ненавидел? Его комнаты на втором этаже…
– Дело не в ненависти, – Бреннон забрал папку, – а в наживе. Сколько они вам платили, миссис Хьюз?
Плач женщины перешел в судорожные рыдания.
– Забирайте, – кивнул полицейским Бреннон. – И позовите кого-нибудь из соседок, пусть присмотрят за ее выводком, пока супруг не вернется.