Прежде чем воспользоваться этой комнатой, как местом заточения, я решил для начала разработать схему действий с момента, когда мы с Квиреллом оба должны оказаться внутри. Наиболее простым вариантом было оглушить его или обездвижить, а затем замуровать, передвинув тяжелую плиту к выходу. Но мне было важно, чтобы в момент истины мой мучитель имел возможность ясно видеть и слышать меня, и, если уж на то пошло, умолять меня о прощении. Я хотел не просто сделать ему гадость и сбежать - мне было необходимо придать моменту возмездия ритуальный характер. Я хотел напоследок сорвать маску и показать Квиреллу свое истинное лицо, которое он навсегда запомнил бы перед смертью.
Поэтому я нашел крепкую толстую веревку и часами упражнялся на ней в трансфигурации, превращая в прочную железную цепь. Я потратил на это много времени и сил, но в конечном итоге мне удалось: я наконец-то вывел идеальную формулу, по которой веревка в мгновение ока становилась цепью и не расколдовывалась обратно. В одну из ночей я отнес ее ту комнату и, превратив в цепь, оставил в углу дожидаться своего часа.
На все приготовления я потратил чуть больше двадцати дней, и еще десять дней мне понадобилось, чтобы придумать прощальную речь и собраться с силами совершить задуманное.
Квирелл все это время спокойно себе жил, ни о чем не подозревая. Словно чувствуя наше скорое расставание, он стал удивительно, я бы даже сказал, несвойственно мягок и начал как никогда охотно принимать от меня ласку.
Однажды он сделал нечто совсем необычное. Как-то раз я пришел к нему в начале лета, как я полагал уже тогда, в один из последних разов. Он привычно раздел меня, но вместо того, чтобы поставить меня раком и взять на том же месте, он отнес меня в расстеленную кровать и полностью разделся сам. Он лег со мной и вдруг начал целовать - нежно, тягуче, как будто я был девчонкой или какой-то хрупкой игрушкой, которую он боялся ненароком повредить. Он никогда прежде этого не делал, и я был крайне удивлен, узнав, что так тоже можно. В тот день он брал меня долго и медленно - так, что мне совсем не было больно. Он трогал меня за гениталии и шептал на ухо всякие ласковые слова, советуя мне расслабиться. И тогда мне, которого к тому моменту уже ничего не шокировало и не возбуждало, вдруг стало как-то стыдно и приятно, и впервые в жизни я испытал удовольствие от близости с мужчиной.
- Тебе понравилось? - спросил меня Квирелл после того, как все закончилось, и мы расслабленно лежали в его постели.
- Да, - искренне и немного удивленно ответил я.
- Я хотел, чтобы тебе было приятно, мой маленький, - улыбнулся он, обнимая мое бедро рукой.
Я ушел от него какой-то растерянный. Но мне было не до того, чтобы задумываться о произошедшем: близился конец учебного года и экзамены, я должен был действовать незамедлительно. Профессор зельеварения с его подозрениями очень стеснял меня в действиях, а оттого страшно злил - теперь мне вечно казалось, что у Квирелла за спиной возвышается высокая мрачная фигура, которая не позволяла мне незаметно увести его с собой и совершить возмездие. Все свалилось на меня в одночасье: экзамены, Квирелл с его странной переменой ко мне и Снейп на хвосте. Я почти дотянул до момента, когда тянуть было уже совсем нельзя.
Я проснулся в одно утро и твердо осознал, что сегодня все должно окончательно решиться. Неотвратимость предстоящего события странным образом успокоила меня и придала сил.
И тогда, прокрутив в голове последовательность действий, я приступил к выполнению плана.
========== Глава 8 ==========
В тот день на уроках я только и делал, что проговаривал про себя обвинительные слова, которые намеревался высказать Квиреллу в момент расплаты.
«Ну, что ж, тварь, вот и пришел твой час умереть! - крутилось у меня в голове, пока Флитвик рассказывал что-то про практическую часть на экзамене по Чарам. - Неужели ты, тупое похотливое животное, и впрямь думал, что твои преступления останутся безнаказанными?»
Патетика моей речи вдохновляла меня. Я вспоминал все унизительные жестокие моменты, все грязные обидные слова, всю испытанную мною боль, все слезы - от каждого из воспоминаний я переполнялся ненавистью; на мой взгляд, одной их трети было достаточно, чтобы отправить тирана на тот свет. Я испытывал нетерпение, предвкушая момент, когда совершу нечто очень смелое и жестокое.
В обеденный перерыв я просочился к Квиринусу в кабинет и заявил, что сегодня ночью «хочу поиграть», потому что наконец нашел место, где нам никто не помешает. Квирелл был удивлен - ведь я никогда самостоятельно не назначал ему встреч. Но усыпить его подозрительность оказалось не сложно: я давно заложил ему в голову мысль о том, что я с ним по собственному желанию, а не по принуждению - тем более, с того раза, когда он тискал меня в постели, Квирелл и впрямь мог думать, что его общество мне приятно. Видя, как я извиваюсь ужом и строю ему глазки, он погладил меня по волосам и сказал «Хорошо, я поиграю с мальчиком сегодня, раз он так сильно хочет». Я изобразил ликование и удовлетворенно покинул кабинет, усмехаясь про себя, как легко оказалось заманить этого идиота в ловушку.
Я был глупцом, раз не понимал, что добровольное согласие на близость отбивало у Квирелла всякое желание этой близости - его возбуждало насилие в самых уродливых формах, а страх и боль, которые испытывала жертва, заводили его намного сильнее, чем, что он непосредственно с ней делал.
Но в тот момент мне казалось, что я очень хитер, и все складывается по плану.
До самой ночи я был словно на адреналине: не чувствовал ни голода, ни жажды, а об усталости не шло и речи. Я раз за разом прокручивал в уме предстоящую сцену и возможные изменения в придуманном мною сценарии. Я учел даже тот вариант, если нападение на Квирелла окажется неудачным и он окажет сопротивление - вырвет у меня палочку или я не смогу обезоружить его. Я положил в карман штанов складной нож, чтобы в случае нападения не остаться без защиты - ради спасения своей жизни я был готов пожертвовать мечтой о мести и убить Квирелла без всякого пафоса и пламенных речей, как животное. Я был готов к угрозам, обещаниям жестокой расправы, слезам, стенаниям и немыслимым сделкам, которые подонок предложит мне в обмен на свою жизнь. Я знал, что не сдамся и завершу начатое, даже если Квирелл пообещает отгрызть себе ногу, за которую будет прикован цепью.
Проиграв весь спектакль про себя еще раз, я взял мантию-невидимку и отправился к нему.
Профессор ждал меня полностью одетый, правда без тюрбана, который в обычной жизни придавал ему нелепость и обманчивую безобидность.
- И где же находится то самое «безопасное» место? - поинтересовался он, едва капюшон мантии упал с моей головы. Я отметил, что вопрос прозвучал без должного энтузиазма, да и сам Квирелл выглядел каким-то уставшим.
- Прямо у Снейпа под носом. В подземельях Слизерина есть местечко, где ему нас никогда не достать, потому что ему даже мысли не придет искать нас там.
Лицо Квирелла исказила издевательская улыбка.
- Я смотрю, ты не сильно-то любишь нашего строгого Северуса.
- Да я вообще его ненавижу, - ощерился я и мысленно добавил:
«Не меньше, чем тебя, урод».
Я взял Квирелла за руку, он наложил на себя Дезиллюминационные чары, и мы отправились в подземелья.
Мое сердце ухало так, что мне казалось, что его стук эхом разносится по коридорам и отдает пульсацией в ладони, но мой спутник ничего не замечал. Пока мы шли я ощущал нереальность происходящего. Вся эта ситуация была до чертиков абсурдна: я добровольно спускался в темный безлюдный лабиринт с насильником и убийцей и не испытывал при этом страха, потому что знал, что в ту ночь мы должны поменяться ролями - Квирелл был моим белым кроликом, а я - удавом, который намеревался его сожрать.