— Что, думаешь, какая участь тебя ждёт? — прошипел старик, и его дыхание пахло вчерашним грибным элем, — уже придумал, как будешь удирать от своей участи? Или смирился, как тот глупый жук, что полез на раскалённую сковороду?
Крас отпрянул к изголовью кровати, а его рука инстинктивно потянулась к котомке, где обычно находились кинжалы.
— Ты, старая развалина, — выдавил он, его голос звучал хрипло от только что прерванного сна, — Ты умеешь читать мысли или просто любишь подкрадываться к спящим, как голодная крыса к амбару?
Гироха лишь рассмеялся, и этот звук напоминал скрип ржавых петель.
Краса разъедало навязчивое чувство, будто старый кобольд видит его насквозь — словно все тайные мысли, все тщательно скрываемые эмоции распластаны перед этим существом как карты на игровом столе. Неужели Гироха действительно мог считывать малейшие подрагивания век, случайные закусывания губ, едва заметные изменения ритма дыхания? На миг в сознании вспыхнула параноидальная догадка: а вдруг это настоящая телепатия? Но нет — его разум был окружён непроницаемой ментальной защитой, доставшейся в наследство от величественных медведей, чья ментальная броня не поддавалась даже древней магии. Оставалось лишь одно слабое место — смутное понимание, что законы чтения мыслей могут быть куда изощрённее, чем он себе представлял.
Гироха, заметив мельчайшую складку между бровями Краса и застывший в воздухе взгляд, сразу понял — бледнолицый увяз в попытках разгадать этот феномен. Старый кобольд усмехнулся, обнажив желтоватые клыки, и провёл костлявой ладонью по резной трости.
— Не усложняй, — хрипло пробурчал он, — с годами учишься читать разумных, как вывески на базаре. По дрожи век, по искорке в зрачках… Особенно у вас, бледнокожих — всё словно чернилами на пергаменте прописано. Да и любая тварь, загнанная в угол, начинает метаться мыслями, ища лазейку. Хорошо хоть зубы в ход не пускаешь — уже прогресс.
В его голосе плескалась странная смесь насмешки и чего-то, отдалённо напоминающего одобрение.
Гироха усмехнулся, постукивая когтями по резному дереву трости:
— Если ты ощущаешь себя, как та самая крыса в ловушке, значит, подобные мысли тебе действительно знакомы.
Крас откинулся на грубоватые, но удивительно удобные подушки, разминая плечи:
— Знаешь, старик, ты прав лишь наполовину. Да, будущее моей личности меня тревожит. Но насчёт ловушки… — Он окинул взглядом тёплые каменные стены, подсвеченные мерцающими светляками в стеклянных сосудах. — Эти покои — пожалуй, самое уютное, что со мной случалось на Холпеке. Разве что кроме релакс-комнаты у Крога и Дрога.
Он хмыкнул, вспоминая:
— Поверь, справлять нужду в тепле куда приятнее, чем в ледяной пещере, где кажется, будто срёшь сосульками. Хотя, — его губы дрогнули в полуулыбке, — это было недалеко от истины, без моей регенерации жопа бы наверно месяц болела.
Пальцы Краса нервно застучали по подушке и он добавил:
— Ладно, вряд ли ты припёрся обсуждать мои испражнения. Так с чем пожаловал?
Крас говорил сквозь сжатые зубы, и в его глазах читалась неподдельная тревога. Вторые сутки в этих стенах — не пытка, но сам факт заточения заставлял кровь бурлить в жилах. Комфортные апартаменты внезапно стали напоминать позолоченную клетку.
Гироха, заметив напряжение в плечах молодого человека, тяжело вздохнул:
— Не нервничай, и не грызи себя. Иного выхода не было. — Его когти прочертили борозды по рукояти трости. — Твоё появление в Ха-а-ле вызвало… нездоровый ажиотаж. Пришлось пустить слух, будто ты перебежчик, сдавший маршруты вылазчиков. Теперь официально ты под нашей защитой.
Старый кобольд приблизился к светящемуся мху, встроенному в стену, и его морщинистое лицо искривилось в гримасе:
— Среди кобольдов очень много предателей, поэтому я и не тащу тебя в нашу столицу на нижних уровнях, тут ты в относительной безопасности.
В его голосе прозвучала неожиданная нота почти отеческой заботы, странно контрастирующая с обычной едкой манерой речи.
Закончив говорить, Гироха пристально наблюдал за Красом, ожидая вопросов. И не ошибся. Герой с неохотой поднялся с постели, лениво потянулся, на ходу натягивая помятые штаны, и хрипло спросил:
— Объясни толком, почему именно здесь безопасно?
Кобольд усмехнулся, поглаживая резной набалдашник своей трости:
— Ха-а-ль — не просто убежище. Это наша школа, где растёт новое поколение. Место изолировано от основного мира — попасть сюда можно только через телепорт. — Он ткнул когтём в потолок. — А между пятым и седьмым уровнем климат для твоего бледнокожего нутра самый щадящий.
В его глазах вспыхнуло что-то опасное:
— И хватит сомневаться. Если б я хотел тебя сдать, то уже давно открыл бы пустоту прямиком к Гольту и отправил тебя к нему — с почётом и потрохами.
Последние слова повисли в воздухе, наполненном ароматом свежескошенной травы и невысказанными угрозами.
Сергей медленно провёл рукой по щетине, в его глазах играл холодный огонь недоверия:
— Убедительно, конечно. Но знаешь, я слышал истории, где свинью сначала откармливали… перед тем как пустить на колбасу. Может, ты сейчас как раз торгуешься с Кругом, набивая мне цену?
Гироха внезапно вскипел, его когти вонзились в матрас кровати:
— Идиот! — его голос прозвучал как удар хлыста. — За твою жалкую голову — награда всего сотня золотых! Гроши! Одна только операция по твоему спасению обошлась мне в десять раз дороже! Тридцать бойцов лишились званий и отправились на копир — и всё потому, что слепо поверили мне!
Он резко вдохнул, пытаясь сдержать ярость:
— Совет уже готовит заседание. И мне придётся доказывать, что ты стоишь больше, чем проблемы, которые принёс. Так что хватит нести чушь!
В воздухе запахло гарью — светящийся мох на стенах пульсировали в такт его гневу.
Сергей провёл ладонью по щетинистому подбородку, в его глазах мелькнула искорка чёрного юмора:
— Ох, какая трогательная речь. Ты хочешь услышать от меня «Ну, извините, да спасибо»? Жаль, произносить эти слова мне не за что. Поверь, меня втянули в эту авантюру не по собственной воле — Он с силой потянулся, хрустнув плечами. — Но вот в чём можешь не сомневаться: я всегда свожу счёты и плачу по долгам. Раз уж вляпался по уши, значит, отработаю по полной программе и то обязательно отплачу добром, за твой поступок.
Он резко повернулся к Гирохе, скрестив руки на груди:
— Так что у нас на повестке? Пустые разговоры или конкретные действия?
Кобольд фыркнул, доставая из-за пояса свёрток с подозрительно пятнистой кожей:
— Ты прав, хватит трепаться. Душ. Еда. Сборы. Сегодня перекраиваем твой образ — рожа Хана Кви Су уже украшает каждую доску объявлений от Тутовых плантаций до кобольдских рудников.
Он развернул пожелтевший пергамент с криво нарисованным портретом Краса:
— Хан Кви Су, особо опасный преступник, специалист по… межрасовым разборкам. — Гироха язвительно ухмыльнулся. — Обвиняешься в систематическом истреблении одиноких кобольдов. Хитро — теперь даже мои сородичи будут рвать тебя на части. Дело времени, когда кто-то из кобольдов тебя узнает и предаст наше общество.
Крас задумчиво почесал подбородок, обдумывая слова Гирохи, затем небрежно пожал плечами, словно говоря: «мол, ну бывает же» и, громко зевнув во весь рот, потянулся с таким видом, будто обсуждали не его смертельную опасность, а прогноз погоды. Затем спокойно направился к душевой, насвистывая под нос беспечный мотивчик.
Этот непринуждённый жест заставил Гироху непроизвольно приподнять брови. Старый шаман мысленно перечеркнул своё прежнее мнение о «сопливом мальчишке». Перед ним явно стоял человек, привыкший ходить по лезвию ножа и не моргнув глазом встречать опасность.
Гироха, приготовившийся успокаивать истерику или хотя бы видеть тень страха в глазах собеседника, остался стоять с раскрытым ртом. Вместо ожидаемой паники — лишь равнодушное пожатие плечами и звук льющейся из душа воды.