– Рассказать, что моя дочь шлюха? Об этом и так знает слишком много людей. – Она рывком, совсем неизящно, встала. Взяла апельсин и нож, сосредоточилась на его очистке. – Сердце отца не выдержало злословия.
– Сердце отца не выдержало рак, – перебила я и тщетно призвала себя успокоиться. – Я отправила тебе письмо с соболезнованиями. Оно вернулось.
– Десять писем за четырнадцать лет, – ядовито сказала мама. – Во столько ты оценила привязанность к семье.
– Каждое из них я получила обратно!
Не в силах усидеть на месте, вскочила. Ногти впивались в ладонь, но эта боль не отрезвляла. Мне не нужен был скандал, бесполезное сотрясение воздуха, и Лукас близко, мог услышать, только от претензий матери внутри всё переворачивалось. Я была жертвой ситуации. Я пострадала от их амбиций и нежелания слушать. Я оставила родной клан в юном возрасте, доверившись незнакомцу, и провела годы в аду. А мои робкие попытки помириться и мольбы о помощи ни разу не дошли до адресата.
Не стоило нам разговаривать. Эта рана кровоточила и без соли ее слов.
– Ты подвела нас, – сказала maman, не догадываясь, как близка я к срыву. – Нельзя было пройти по улице, чтобы не услышать шепотки и не увидеть жадные глаза. Столько лживого сочувствия вылилось на нас после твоей выходки!
«Выходки, – горько подумала я. – Вот что это для них. Очередной сумасбродный поступок непутевой дочери».
– Маркус стал объектом насмешек. Его авторитет пошатнулся, и мы оказались на грани смуты, поскольку люди перестали видеть в нем лидера. Его отец вынужден был управлять городом на пять лет дольше положенного, и это свело его в могилу!
Я никогда не любила прежнего главу. Достаточно упомянуть, что воспитанием Марка занимался он, чтобы получить представление о его личности. Но родители боготворили власть, какой бы развращенной и несправедливой она ни была.
– Маркусу бросали вызов снова и снова, доказывая его несостоятельность как управленца. Ничего удивительного, если мальчик решил отыграться.
Я прикрыла глаза. Отлично. Она готова оправдать любой его поступок, даже такой омерзительный. Похоже на любимую мамочку.
– Альфа всегда прав, – иронично повторила самую частую присказку родителей.
– Да, Адалина. – Она оторвалась от измельченного фрукта, глянула остро. – Тебе не хватало ума осознать эту истину тогда, но теперь ты должна понять. Веди себя правильно, чтобы не вызвать гнев Маркуса. Помни, кто он и какими ресурсами располагает. Не забывай, кто ты.
И словно прочитав мои мысли, добавила:
– Никто.
*
Лукас заснул, неудобно притулившись на диване. Я едва прикоснулась к маленькой подушке, чтобы переложить его голову, как мальчик крупно вздрогнул и попытался сесть рывком. Только услышав мой голос, он расслабился и послушно поменял положение.
– Я ненадолго отойду, – прошептала ему. – Ты здесь в безопасности.
Чмокнула в макушку, поднялась, плохо контролируя лицо. Окаменела, заметив в дверном проеме мать. Как долго она там стояла и сколько успела услышать?
– Мальчика били? – прямо спросила мама.
Я мотнула головой и перевела тему:
– Дойду до банка. Если Лукас потеряет меня, скажи, что я улажу кое-какие дела и вернусь. И, пожалуйста, мама, прояви чуткость.
– Чуткость к подкидышу другой стаи? –подняла она тонкие брови.
Проглотила рвущуюся грубость. Развернулась на пятках и вылетела из дома.
Процесс привязки счета к карте American Express затянулся. Подтверждение личности, заполнение десятка бумаг, каждую из которых девушка-консультант советовала прочесть (будто это не типовая форма, в которую при всем моем желании никто не внесет изменения), лишние разъяснения о сути процедуры. Местные нечасто пользовали услугами псевдо-банка – официального статуса контора не имела, обслуживала только местных и выступала представителем в контактах с внешними финансовыми организациями, – так что юной блондинке при полном параде элементарно хотелось показать себя и блеснуть знаниями. Я терпеливо пропускала мимо поток слов, полагая, что проще дать ей выговориться.
Уже под конец девица громко ойкнула.
– Вы же та самая! – выдохнула она. Глаза внезапно заблестели волнением. – Вы бросили нашего альфу!
Сначала я растерялась, а затем исполнилась веселья. Подумать только, какими домыслами и выдумками обросла история моего побега! Роковая красотка с холодным сердцем и страдающий наследник – звучит как сюжет мелодрамы.
Склонилась над стойкой, чтобы оказаться поближе.
– Вы видели альфу? – спросила вкрадчиво. – Эти руки, плечи, задница…
Она смущенно зарозовела, но кивнула.
– Разве смогла бы я ему отказать? – подмигнула и поспешила откланяться.
Еще одним пунктом в списке было посещение школы. Расположение двухэтажного здания не изменилось, разве что обновили краску и табличку. Внутри прибавилось зелени и появились ковры. Я постучала в учительскую и вошла. За столом сидела девушка моего возраста в длинном вязаном кардигане и очках, с забранными в пышный хвост волосами и длинными замысловатыми сережками – эти приметы вызвали целый ворох ассоциаций. Я знала, кто это, еще до того, как она подняла голову и посмотрела на меня немного расфокусированным взглядом.
– Чем помогу помо…
Она замолчала на полуслове, поправила очки и глянула хищно, цепко.
– Адалина?
– Здравствуй, Анна, – кивнула спокойно. – Вижу, твоя мечта работать с детьми осуществилась.
– Да, – согласилась девушка. Поднялась. – Что привело тебя сюда?
– Я приехала с сыном, – подхватила деловой тон. – Мы останемся на ближайший месяц. Я бы хотела, чтобы он посещал занятия в этот период.
Анна нахмурилась, как делала всегда, погружаясь в размышления.
– Сколько ему лет?
– Четырнадцать. – Остановилась, подбирая слова. Она молча ждала, уловив мои сомнения. – У него не было возможности ходить в школу… на постоянной основе. Я не уверена, что он потянет программу сверстников. Однако он хорошо ладит с детьми, и если бы ему разрешили заниматься с младшими учениками…
– В этом нет проблемы, – заверила Анна. – Приводи его на собеседование. Мы можем составить индивидуальное расписание с учетом его подготовки или записать в наиболее подходящую группу.
– Спасибо, – улыбнулась я с облегчением. – Мы подойдем завтра В ПОНЕДЕЛЬНИК.