Тело золотистого на полу содрогнулось. Он откатился в сторону, окрасив леса своей кровью, еще раз перевернулся и, проскользнув под перилами, головой вперед нырнул вниз. До цементного пола было двести пятьдесят футов.
Нож больше не был нужен, и юноша вытер клинок о бедро, плюнул вниз через перила и спокойно сказал:
— Ты мне никакой не родственник.
Щелчок, и клинок исчез в рукояти. Юноша стал спускаться с лесов.
— Эй! — позвал его Санди, когда к нему вернулся голос. — А как же... Я имею в виду... Теперь-то это ваш корабль!
Среди золотистых существовали свои законы наследования — в чести было лишь право сильного...
Золотистый оглянулся, посмотрел на Санди.
— Я дарю его тебе, — фыркнул юноша. У него были широкие, могучие плечи, и он шагнул в лифт с таким видом, словно заходил в телефонную кабинку. Вот таким был этот золотистый.
Санди выглядел испуганным. Он сразу не поверил своему счастью. Но удивление его скрылось за гримасой отвращения.
— Что, раньше не видел таких стычек? — поинтересовался я у него.
— Нет... Правда, я был возле Бара Грега через пару часов после той знаменитой резни. Ну, помните, когда золотистые перепились и стали резать друг друга по чем зря?
— Перепились или отрезвели, — вздохнул я. — Поверь мне, особой разницы нет. Трезвые они или пьяные — они безумцы. — Я покачал головой. — Все забываю, что ты тут болтаешься всего три месяца.
Санди распрямился, подошел к перилам и посмотрел на тело золотистого, распластавшееся на бетоне.
— А что делать с ним? И что делать с кораблем, а, босс?
— Я вызову кого-нибудь из властей, чтобы они прислали рабочих убрать тело... А корабль теперь твой.
— Как?
— Золотистый ведь отдал его тебе. Надо только надлежащим образом оформить все бумаги. У тебя ведь есть свидетель. Я имею в виду себя.
— Но что мне делать с кораблем? Наверное, мне стоит оттащить его на свалку или загнать кому-нибудь по дешевке. А может, босс... отдам-ка я его вам. Продайте его или придумайте, что с ним делать. Я-то сам все равно не смогу ничего сделать...
— Мне бы тоже не хотелось заниматься этим. Если я приму твое предложение, то окажусь вовлеченным в сделку и не смогу быть свидетелем.
— Я буду свидетелем, — объявил Ратлит, выходя из лифта. — Я все видел и слышал. Я стоял вон там, у дверей ангара. Кстати, тут отличная акустика. — Он присвистнул. Эхо вернуло его свист, и Ратлит на мгновение прищурился, наслаждаясь эхом своего свиста. — Потолок ведь примерно футах в... в ста двадцати. Откуда же такое эхо?
— Сто двадцать семь футов, — поправил я.
Ратлит пожал плечами.
— Мне нужно потренироваться в определении расстояний. Пойдем, Санди, оформим все бумаги. Ты передашь корабль Виму, а я стану свидетелем.
— Ты — несовершеннолетний, — возразил Санди.
Дело в том, что Санди не любил Ратлита. Думаю, виной тому то, что Ратлит был шустрым и сообразительным там, где Санди выглядел тупым и уродливым... Слишком легко мне теперь, тридцать лет спустя, вспоминать о Санди. А Ратлит всегда напоминал жирную обезьяну...
Но вы ведь даже не догадываетесь, чем кончилась эта история!
— Разве сегодня тебе не надо быть на работе в ангаре Полоски? — поинтересовался Санди, повернувшись назад к механизму. Он не ждал ответа на свой вопрос, а хотел лишь побольнее задеть мальчишку. Но тот сделал вид, что не замечает этого.
— Лучше пойдем выпьем кофе, — предложил Ратлит. — Если ты не хочешь иметь корабль, может, подаришь его мне?
— Итак, ты хочешь получить эту штуку? Черт возьми, нет! — выступил вперед я.
— Я не хочу владеть ею. Я хотел бы получить его на время.
Тут Санди удивленно поднял голову.
— А потом можете делать с ним что угодно. Только когда закончишь наладку, ненадолго отдай его мне, ладно?..
— Тяжелый ты парень, — вздохнул Санди. — Даже если я дам тебе корабль, разве ты сможешь заплатить за работы?
— Да работы-то тут всего на пару часов. Вы уже сделали половину. Думаю, вы скоро закончите. Если вы и в самом деле хотите, чтобы я заплатил за ремонт, то дайте мне кредит, а через некоторое время я все вам отдам. Вим, какой вексель вам выписать? Пусть для вас я всего лишь жирная обезьяна, но я на равных с другими зарабатываю деньги.
Я наградил мальчишку подзатыльником, не слишком сильным и не очень слабым.
— Пойдем-ка, парень, — приказал я. — Разберемся с этой грудой тряпья внизу. Санди, ты сможешь сам тут все закончить?
Санди лишь усмехнулся и запустил руки во внутренности механизма.
Как только двери лифта закрылись, Ратлит снова спросил:
— Так ты одолжишь мне корабль, а, Вим?
— Это корабль Санди, — твердым голосом объявил я.
— Ты скажи ему, и тогда он мне его одолжит.
Я засмеялся.
— Ты лучше расскажи мне, как чувствует себя тот золотистый. Он пришел в себя? Подозреваю, что именно для него ты выпрашиваешь корабль... Так что это за парень?
Ратлит впился пальцами в сетчатую стенку лифта и откинулся назад.
— Существует только два типа золотистых. — Он начал покачиваться из стороны в сторону. — Плохие и глупые.
Его слова прозвучали совершенно банально. Так считали все обитатели Пересадочной Станции.
— Надеюсь, твой золотистый — глупый, — заметил я, подумав о тех двух, что испортили мой рабочий день.
— Это хуже? — вздрогнул Ратлит.
Если золотистый был не таким уж плохим, он обладал некой странной беззаботностью и с легкостью мог причинить вред другим людям. Помните, я рассказывал, как один из них едва не протаранил корабль, на котором я летел?
— Он... — Ратлит замолчал, словно обдумывая свой ответ. — Он невероятно глуп.
— Вчера ты ненавидел их. Сегодня ты хочешь отдать корабль одному из них. Как тебя понимать?
— У него никогда не было своего корабля, — печально протянул Ратлит — так, словно это полностью оправдывало изменение его точки зрения. — А из-за болезни ему тяжело найти работу, а тем более заработать на свой собственный корабль.
— Понятно...
Лифт опустился на силиконовую подушку. Я открыл дверь, и мы направились в мой офис.
— А что было тогда, после того как я ушел? Если засидеться у Алегры, вечер можно считать потерянным.
— Наверное... А мне в самом деле больше придется спать, после того как мне исполнится тридцать пять?
— Ты не увиливай, а расскажи, что случилось.
— Ладно... — Ратлит уставился на косяк двери офиса, словно ему было неудобно вспоминать наркотические видения. — После того как ты ушел, я с Алегрой немного поболтал. А потом мы заметили, что золотистый пришел в себя и прислушивается. Он объявил нам, что мы прекрасны.
От удивления у меня брови поползли вверх.
— М-м-м-м-м?
— Ему очень понравилось то, о чем мы говорили. И тогда он решил, что мы самые прекрасные люди из тех, кого он встречал. «Что ты видишь?» — спросили мы у него. И он начал рассказывать нам. — Ратлит затаил дыхание, словно подбирая нужные слова, но потом продолжал:
— Ох, Вим, ну и глюки были у него! Ну и фантазия! Картины, которые открылись ему, показались бы мне настоящим адом. А когда он услышал наши голоса, то решил, что попал на небеса! По мере того как он говорил, Алегра воплощала его фантазии в реальность... Она использовала свои навыки психиатра!
— Звучит так, словно в мире Алегры есть что-то реальное.
— Нет, конечно! — неистово возразил мальчик. — Все, что скрывается в жилище Алегры, — галлюцинация, Вим. Ты же понимаешь, что там все ненастоящее. — Здесь его голос сорвался октавы на две. — Но была среди фантазий золотистого одна, о которой я должен тебе рассказать... Он вообразил огромную тварь... живую и мертвую в то же время. Она напоминала звезду... Порождение иной галактики. И, слыша описание этой твари, я понимал, что она не реальная, но я... я слышал ее... пение! — Глаза мальчика широко раскрылись.