Кроме того, не следует забывать, что Холокост был общеевропейским мероприятием под немецким руководством. Только тот, кто мыслил идеологическими штампами, не желает признавать, что были немцы, которые открыто отстранялись от чудовищного обращения с евреями. Когда Виктор Клемперер впервые появился на улицах Дрездена с желтой «звездой Давида» на пальто, он не встретился ни с одним проявлением народного презрения, наоборот, многие горожане стали обращаться со своими униженными нацистами согражданами с особой предупредительностью. Многие немцы рисковали своей головой, укрывая евреев. Не в последнюю очередь благодаря Стивену Спилбергу весь мир знает о предпринимателе Оскаре Шиндлере, который взял на свой завод из концлагеря Краков-Плашов почти 900 евреев и спас их от смерти.
Голдхеген спекулирует на психическом состоянии преступников. Однако материалов судебных процессов, которые он использовал в качестве исходного материала для построения психограммы, явно недостаточно. Для этого намного больше подходит анализ страстей и влечений Гитлера. Так мы сможем установить, насколько в действительности жестокость была составной частью его душевной организации. Эти темные инстинкты с самого начала отвечали его темпераменту. Причем он не только считал их положительными качествами, но и побуждал других людей поступать подобным образом и превращаться в преступников.
Ночью 10 августа 1932 года пять штурмовиков убили шахтера, который был членом компартии. 22 августа суд в Бойтене приговорил их к смерти. Адольф Гитлер послал осужденным телеграмму, в который заявил о своей солидарности с ними и поклялся, что их освобождение является для него «вопросом чести». Фон Папен заменил смертный приговор пожизненным заключением, а в марте 1933 года после прихода нацистов к власти преступники оказались на свободе.
8 ноября 1938 года Геббельс передал Гитлеру сообщение, что еврей совершил покушение на атташе немецкого посольства в Париже Рата, и спросил, следует ли организовать стихийные всплески народного негодования. Эти два человека знали друг друга достаточно давно, чтобы прекрасно понимать, какие зверства скрываются за этими гладкими формулировками. В результате Геббельс устроил в Германии жуткие по размаху погромы. Штурмовики и простые члены партии жгли синагоги, громили магазины, принадлежавшие евреям. По официальным данным, был убит 91 человек.
В течение всего времени правления Гитлера его стиль руководства определялся плохо скрываемыми ненавистью и насилием. Уже 13 мая 1941 года он показал свое истинное лицо, издав распоряжение «О военной подсудности в районе "Барбаросса" и об особых полномочиях войск». Солдаты вермахта почти полностью освобождались от уголовной ответственности за совершаемые военные преступления. «Судебное преследование возможно только в исключительных случаях, например при проявлении половой распущенности или преступных наклонностей».[13]
3.2. Призрак голода
Если отбросить всю прочитанную в юности Гитлером антисемитскую и социал-дарвинистскую макулатуру, которая не являлась «мировоззрением», остается весьма важный вопрос: какие духовные силы помогли фюреру прийти к власти и продвинуть свои армии до Каира и Сталинграда? В чем заключались первородные импульсы, толкнувшие Гитлера на совершение страшных преступлений?
Человеческая мотивация до известной степени иерархична. Очередь более высоких потребностей наступает только тогда, когда удовлетворены основные жизнеопределяющие нужды. Последние императивно определяют мотивацию поступков человека.[14] Как совершенно верно подметил Бертольд Брехт, сперва людям нужно дать пожрать, а потом вести разговоры о морали.
Неразумное и агрессивное стремление Гитлера к завоеванию жизненного пространства имело в качестве психоаналитической подоплеки глубинный страх перед тем, что однажды немецким матерям нечем будет кормить своих детей. В мозгу Гитлера «комплекс удовлетворения потребности» объединился с «комплексом земли-кормилицы», в результате чего возник «призыв к захвату Востока».[15]
На протяжении десятилетий призрак голода пугал жителей Германии. В коллективной памяти немецкого народа надолго осталась ужасная зима 1917–1918 годов. Таким образом, патологический страх Гитлера перед голодом, который лег в основу его политики и был близок и понятен большинству немцев, нуждается в тщательном рассмотрении.